Альба и иные земли

Она схватилась за тачку и случайно вывалила навоз Лудкинду на штаны и башмаки.

– Ты что делаешь?! – взревел он и попытался стряхнуть навоз с одежды. – Я же хотел помочь!

– А я сказала, мне помощь не нужна!

По сравнению с низким раскатистым голосом Лудкинда голос Альбы был похож на комариный писк.

– Сам виноват, что у тебя теперь башмаки в навозе.

Он схватил ее за плечи и притянул к себе так, что она повисла над кучей навоза.

– То есть если я тебя сейчас отпущу, то ты сама будешь виновата, что у тебя лицо грязное?

Альба пыталась за что-нибудь зацепиться, но обувь скользила по мокрой вонючей грязи. Теперь еще больше юных эйнхериев пристально следили за происходящим.

– Грип! – послышался голос.

Сначала Альба подумала, что Арнульф вернулся, но это оказался ученик помладше, с темными волосами, тот, что сказал ей «добро пожаловать», когда они прибыли в Сессрумнир. По голосу мальчик казался старше, чем на вид. Он был одного роста с Альбой. У него было худое, серьезное лицо и глубокие зеленые глаза. В руках он держал корзину с грязной одеждой эйнхериев.

– Отпусти ее.

Грип расплылся в улыбке.

– Прямо сейчас отпустить, да, Видар?

– Нет! – крикнул тот.

– Помоги ей – не помогай, отпусти ее – не отпускай. Что же я должен делать?

– Хорошенько подумай, – дипломатично начал Видар. – Если ты ее уронишь, тебя выставят из Сессрумнира. Если повезет, через главные ворота, но, скорее всего, спустят прямо со стены.

Грип умолк.

– Что скажет твой дядя, когда ты вернешься в Воронье гнездо без бронзового значка? – продолжил Видар.

На лице у Грипа появилось новое выражение – страх.

– Поставь меня на землю! – яростно зашипела Альба.

Грип усмехнулся, но поставил ее на место.

– Вот так-то. Ну что, побежишь теперь реветь к папочке?

Альба сдула волосы со лба и уставилась на него.

– Если что, меня зовут Грип Лудкинд. Нажалуйся папаше, и к концу дня меня здесь не будет.

Грип скинул башмаки, поднял их и пошел прочь. Ноги у него были такие волосатые, что мало походили на человеческие, а ногти оказались острыми, как когти у зверя.

Альба не собиралась ябедничать, но и оставлять последнее слово за ним тоже не хотела. Она засучила рукава и схватила здоровый кусок навоза.

– Я не стану реветь из-за жалкой кучки навоза! – И она швырнула навоз ему в голову. Но не попала и тут же пожалела, что сунула руку в кучу навоза на глазах едва ли не половины учеников-эйнхериев, которые уже не могли удержаться от смеха.

– Тебе стоит подтянуть метание в цель, – усмехнулся Грип. Он бросил свои башмаки в корзину с грязным бельем, которую держал Видар, и дальше пошел босиком.

Видар смотрел на нее своими зелеными глазами. Казалось, он сочувствует ей.

– На что уставился? – рявкнула Альба, потом взяла себя в руки и покатила тачку обратно.

●●●

Она вернулась в сад красная и злая. Даже здесь, не в Вэренде, а в совершенно другом мире, где она была дочерью самого могущественного человека в стране, невозможно избавиться от идиотов вроде Грипа Лудкинда и их издевательств.

Вдруг Альба заметила что-то на земле у входа в сад. Еще один комок желтой слизи… То, что гном Биссе, которого она встретила в коровнике, назвал пометом молочных зайцев. Альба оставила тачку и прошмыгнула в сад. Она тут же увидела рывшегося на грядке черного зайца. Теперь, когда ей удалось рассмотреть его при свете дня, никаких сомнений не оставалось: это был Рассел из Бьёркагорда. Но как это возможно? Неужели он всю дорогу следовал за Альбой? Через тоннель и березовый лес, мимо Фолькванга и по полям, до самого Сессрумнира? Не может быть. Однако, вот он, сидит и раскапывает грядку с кошачьей мятой, как тогда, в Бьёркагорде. Кошачья мята…

В земле что-то блеснуло, и Альба вспомнила, что именно она зарыла на этой грядке. Рассел уже схватил ожерелье зубами и тянул его из земли за цепочку.

Альба кинулась через весь сад, перепрыгнула фонтан и бросилась на Рассела, как вратарь, ловящий мяч во время серии пенальти. Рассел вырывался и шипел совсем не как заяц. Одной рукой Альба прижала его к земле, а второй вырвала ожерелье из пасти. Теперь Рассел не выглядел милым и ласковым. Он был диким и бешеным, во рту и вокруг глаз у него засохла желтая слизь, и он отчаянно пытался вывернуться из ее рук.

– Что ты такое?! – завопила Альба.

Стоило произнести эти слова, как она почувствовала, что ожерелье нагревается. Шкура Рассела облезла, уши сползли ниже, верхняя часть морды распалась, как разошедшаяся по шву шерстяная шапка. Вместо заячьих глаз у него появились два новых глаза – узкие ядовито-зеленые прорези. Змеиные глаза. Заячья голова Рассела превратилась в змеиную. В руках у Альбы был уже не Рассел, а огромная черная змея, которая тянулась к ней раздвоенным языком.

Альба вскрикнула, отшвырнула змею, и та быстро поползла прочь.

– Альба?! – Арнульф Крока ворвался в сад с Видаром и еще двумя учениками. – С тобой все в порядке?

Спрятав за спину ожерелье, Альба указала на уползающую змею.

– Это колдовской заяц! – закричала она, и Арнульф погнался за ним.

Видар бросил на Альбу встревоженный взгляд и побежал за остальными.