Аламут (ЛП)

"О чем ты воешь, мерзкая шавка, престарелая шлюха?" Ади насмехался над ней. "Только подожди, мы размолотим тебя камнями и раздробим твои кости, злобная ведьма, косоглазая сука".

"Вонючая мокрица, - прохрипел Апама. "Ну и нагулялся же ты, кастрированный козел, на молодую плоть! Хвала Аллаху, что они отрезали твое мужское достоинство, пока еще могли, ты, чернорогий демон с обломанными рогами! Как приятно знать, что ты не смог бы, даже если бы захотел".

Ади ответил под новый шквал смеха.

"Разве ты не видишь, как мы насмехаемся над тобой, старый бабуин, нелепая старая псина! Мы можем получить всех семерых пророков сразу, в то время как ты будешь падать ниц, если какая-то одинокая старая собака только взглянет на тебя".

Переполненная бессильной яростью, Апама едва не потеряла контроль над собой. Она подлетела к кромке воды, словно намереваясь прыгнуть в нее и перейти вброд. Ади достал одно из весел, которые он прятал за кустом, прыгнул в воду и ловко шлепнул по ее поверхности, пустив большую струю, которая обдала Апаму.

Старуха причитала, а евнухи двоились от смеха. Ади бросил весло обратно в кусты, а затем бросился бежать вместе с Мустафой. Апама размахивала кулаками, клянясь отомстить.

В этот момент она отомстила Халиме. В тот же день она отругала ее перед всеми своими спутницами за подлость и гниль, а обрушила на ее голову все кары этого и следующего мира. Халима чувствовала себя виноватой за то, что уступила Саре, и действительно считала себя прогнившей, особенно теперь, когда осмелилась так невинно смотреть в глаза Мириам сразу после того, как занялась любовью с Сарой. Именно поэтому обвинения Апамы поразили ее до глубины души. Она опустила глаза и густо покраснела.

Но когда Апама ушла, Мириам заверила ее, что не стоит принимать упреки старухи близко к сердцу, ведь все знают, что она злая и ненавидит евнухов, и, кроме того, никто из девочек ни на минуту не сомневается в полной невинности их игры. Такое доверие показалось Халиме незаслуженным и так потрясло ее, что она вынуждена была удалиться в угол, где могла выплеснуть слезы жалости к себе. Тогда она поклялась исправиться и больше не поддаваться Саре. Но отказаться от старых привычек трудно, и все продолжалось по-прежнему.

Дни удлинялись, а вечера были полны таинственной жизни. В садах стрекотали сверчки, на каналах перекликались лягушки. Летучие мыши проносились мимо освещенных окон, бесшумно ловя крылатых насекомых. В такие вечера самым вкусным удовольствием для девочек было слушать истории и сказки, которые рассказывала Фатима.

Фатима была удивительной женщиной во всех отношениях. Она знала тысячу удивительных вещей и никогда, казалось, не была в растерянности. Она знала сотню загадок и, разгадав ответы на все из них, день за днем придумывала новые. Она знала все песни, которые пели от далекого юга Аравии до Египта и Сирии и до самого севера Туркестана. Но у нее были и другие таланты. Посреди рощи евнухи построили для нее длинное здание из стекла, внутри которого, на ветвях тутовых деревьев, росших у реки, как ивы, она разводила шелковичных червей. Она любила повторять, что их коконы дают достаточно шелка, чтобы одеть каждую девушку в садах.

Больше всего девочкам нравилось слушать ее рассказы из "Тысячи и одной ночи" и "Книги царей" Фирдоуси. Она рассказывала эти истории не менее изобретательно, чем Шехерезада. Все, что зуб времени вычеркнул из ее памяти, она компенсировала собственным воображением. Многие истории были созданы ею самой от начала до конца.

Из всех историй больше всего девочек затронула история о скульпторе Фархаде и королеве Ширин. Она заставила их вспомнить о Мириам, и они просили Фатиму рассказывать ее им снова и снова. Это глубоко трогало их, и каждый раз Халима растворялась в слезах. Как и Мириам, Ширин тоже была христианкой. Ее красота была столь велика, что даже цветы вешали голову от стыда и зависти, когда она проходила по лужайкам и садам. Она стала женой самого могущественного царя Ирана Хосрова Парвиза. Весь народ взбунтовался, узнав, что их новая королева - неверная. Но царь так любил ее, что покорил всех своих противников. Однако Хосров Парвиз был не только сильным правителем, но и мудрым человеком. Он знал, как мимолетна земная красота. И поэтому, чтобы навсегда сохранить любимое лицо и изящное тело своей жены, он вызвал самого известного скульптора своего времени Фархада, чтобы тот изваял ее в мраморе. День за днем глядя на небесный облик царицы, молодой художник полюбил ее неугасающей любовью. Где бы он ни был, что бы ни делал, днем и во сне, везде с ним был ее небесный лик.