Алая графиня

Если Галеаццо разозлился или оскорбился из-за второго упоминания обесчещенной девушки, пусть и косвенного, то не подал виду. Он кивнул и с явной скукой наблюдал, как Лоренцо опустил руку в карман туники и вынул коробку, отделанную алым бархатом и россыпью крохотных алмазов.

— Это вам, ваша светлость, — сказал он Боне, улыбнувшись, немного приподнялся со стула и передал ей подарок через стол. — Надеюсь, этот скромный дар порадует вас.

Бона позабыла о смущении и засветилась от удовольствия.

— Ваше сиятельство!.. Дорогой Лоренцо, у нас еще не было гостя столь желанного… и обходительного. — Она приняла коробку и развернула ее так, что золотая отделка и алмазы засверкали в пламени свечей. — Какая красота!

— Загляните внутрь, ваша светлость, — предложил Лоренцо.

Герцогиня осторожно подняла крышку. Под ней лежал какой-то толстый прямоугольный предмет, перевязанный шелковой лентой, немного шире и длиннее ладони Боны. Она вынула его из коробки. Это оказалась колода карт из толстого пергамента, покрытого разрисованным гипсом.

Бона постаралась скрыть свои чувства, но я-то знала, что она ненавидит карты. Развязывая ленту, моя госпожа выдавила из себя улыбку. Я вместе с ней глядела на карточную рубашку, чудесно расписанную цветами и вазами, обрамленную хороводом ангелов.

— Какая прелесть, — сказала герцогиня Лоренцо. — Благодарю вас.

— Переверни, — нетерпеливо потребовала Катерина.

Бона послушалась и вместе с Катериной громко ахнула от изумления.

Лицевую поверхность карты покрывало сусальное золото, на котором был мастерски выгравирован тонкий орнамент. На этом ослепительном фоне был нарисован нищий, молодой одноглазый мужчина с босыми ногами и в лохмотьях, с посохом, закинутым на плечо. Он стоял на самом краю черной пропасти, а у него за спиной возвышались горы изумрудов и сапфиров.

Бона принялась раскладывать перед собой карты одну за другой.

— Какая красота! — выдохнула она.

— Я знаю о вашей любви к иллюстрированным манускриптам, — пояснил Лоренцо. — Поэтому понадеялся, что мой презент вас порадует. Это первая карта колоды, она называется Дурак.

— Мне знакомы такие символические карты, — хохотнул Галеаццо. — Мои компаньоны ослепнут от подобного сияния! — Он понизил голос и заговорщически подмигнул Лоренцо. — Вот еще один способ блеснуть золотом за игровым столом.

Герцогиня застыла.

Лоренцо заметил ее напряжение и дипломатично произнес:

— Да, мессир, это действительно символические карты. Поэтому-то колода особенная. Многие предпочли бы использовать ее для более важного дела.

Галеаццо с недоумением нахмурился и спросил:

— Какого же?

— Чтобы узнать будущее.

— В самом деле? — Герцог поднял бровь и взглянул на карты с новым интересом.

Бона сжала под столом руку в кулак. Только я видела ее жест и знала, что ей сейчас хочется перекреститься.

— Это от дьявола, — прошептала она совсем тихонько, но Лоренцо, к моему удивлению, все-таки услышал ее и возразил:

— Вовсе нет, ваша светлость. Карты открывают ту часть будущего, о которой хочет сообщить нам Господь, они обращаются напрямую к нашей душе. Но я не исключаю, что их могут использовать во вред злонамеренные люди.

Он говорил что-то еще, но я не слышала его, потому что Бона в этот миг перевернула двенадцатую карту. Передо мной лежало изображение человека, висящего вверх тормашками, привязанного веревкой за лодыжку. Рук не видно, они связаны за спиной, свободная нога согнута в колене, отчего вся фигура похожа на перевернутую цифру «четыре».

Я была не в силах отвести взгляд от карты, невольно взяла ее в руки и поднесла поближе. В следующий миг я видела перед собой уже не нарисованного человека с золотыми кудрями. Передо мной был Маттео с обвисшими волосами цвета темной меди. На карте черные очи повешенного были широко распахнуты, но я видела глаза мужа. Они были закрыты, лицо мертвенно-бледное, застывшее. Маттео, обессиленный и умирающий…

Тот самый образ, который я разглядела на звездном небосклоне и в пламени камина. Несмотря на удушливую жару, меня пробирал озноб. Маттео в опасности, он умирает, а я ничем не могу ему помочь.

— Дея! — резко окликнула Бона, наклонившись к самому моему уху и вырвав карту у меня из рук.

Я подняла голову и поняла, что остальные все это время были заняты беседой, мне же только что довелось побывать в каком-то ином месте. На столе, словно по волшебству, успел появиться суп — передо мной стояла дымящаяся тарелка.

Лоренцо внимательно всмотрелся в меня и мягко поинтересовался:

— Мадонна Дея, что ты видела?

— Своего мужа, — пробормотала я в смятении.

Он протянул руку через стол, указал длинным тонким пальцем на карту и пояснил:

— Она называется «Повешенный». Но, как можно заметить, бедняга совсем не сопротивляется.

«Он не противится злым силам, намереваясь принести себя в жертву», — как будто хотел сказать Лоренцо, хотя не произнес больше ни слова.