Аквитанская львица

Вот когда Людовик, смело оглядев присутствующих за столом, лихо выпил до дна свой кубок.

— Теперь этот мир принадлежит нам, — негромко, но с достоинством сказал он, с чувством сжав пальцы юной женщины, — вам, прекрасная Алиенора, и мне.

5

Через три дня они выехали из Бордо, по дороге короновались в Пуатье — любимом городе герцогов Аквитании и уже полноправными государями устремились к Иль-де-Франсу…

Приказав не следовать за ними по пятам, молодожены верхом на лошадях вырывались вперед своего грозного войска. Армия вассалов с улыбками следила за милующейся парочкой. Надо же, как распорядилась судьба, думали они, случай оказался воистину счастливым!

А молодые супруги все дальше уносились по зеленым полям в сторону Луары. Людовик оделся в аквитанские тона, яркие и светлые, чтобы не отставать от Алиеноры. Она, ловкая наездница, в пышном алом платье и пунцовом берете со страусовыми перьями, сидевшая бочком в седле, была самой грацией!

— Я люблю песни трубадуров, как мой дед и отец, а что занимает вас, мой милый Людовик? — на скаку спрашивала она мужа.

— Вы, Алиенора! — смело отвечал он.

— А если серьезно? — разрумянившаяся, вновь интересовалась юная королева.

— Серьезнее не бывает!

Они сбавляли темп, и лошади их, черная и белая, шли ноздря в ноздрю. Людовик и Алиенора познали друг друга как мужчина и женщина, но сколько им теперь нужно было обсудить, отыскать общего, чтобы стать воистину близкими людьми!

— Я немало потратил времени на изучение семи свободных искусств, — деловито сообщал Людовик. — Я изучал арифметику, геометрию, астрономию и музыку. Церковную, — добавлял он. — Но не менее наук естественных я любил и науки духовные: грамматику, риторику и диалектику. — Людовик был серьезным, когда объяснял все это Алиеноре, и ей нравилась его серьезность — умный муж, да еще желанный, всегда вызывает уважение. — А еще с отцом Сугерием мы много занимались теологией. Вот что превосходит все остальное!

— Но вы же и меня научите всему, чему научились сами, не так ли, мой благородный Людовик?

— Конечно! — с радостью отвечал он.

«Господи, — думал юноша, глядя на свою наездницу, пытаясь поймать взгляд ее сияющих синих глаз, — добрый Сугерий был прав, тысячу раз прав! У нас теперь вся жизнь, чтобы говорить друг с другом! Вся жизнь…»

Супруги то разъезжались, пересекая пестрые от цветов луга, то вновь сближались.

— О чем вы думаете, Людовик? — улыбаясь, громко спрашивала она.

— О вас, сердце мое!

Что тут скажешь, эти двое просто не могли надышаться обществом друг друга. Несколько дней, и тем паче ночей, перевернув всю жизнь молодых людей, отныне с избытком переполняли их.

— Я люблю вас, Алиенора, и я счастлив!

И белоснежная лошадь уносила ее вперед, а он, вторя супруге, пришпоривал гнедого коня и во весь опор пускал его следом.

Выглядывая из окошка повозки, Сугерий вздыхал и улыбался, наблюдая за этой картиной. Лишь иногда забота и ведомые только ему думы тенью проходили по лицу настоятеля аббата Сен-Дени. Королевство, о котором он так заботился, оказалось в руках детей!

Одно радовало — влюбленных в жизнь…

В конце августа супруги въехали в Париж. Земля Франции с нетерпением дожидалась ту, которой много будет дозволено судьбой! Людовик и Алиенора остановили двух своих коней, вороного и белоснежного, у ступеней дворца на острове Сите. Юный король спешился первым. Ординарцы поднесли ствол оливы к коню ее величества. То был древний ритуал Капетингов, да и дереву был не один десяток лет! Протянув руки, Людовик осторожно поймал свою жену за талию — и ее сапожки коснулись древа священной оливы [4].

Глава третья Игры юности

1

Осенней ночью 1143 года, в Шампани, войско короля смотрело с высот Фурш на мирно спавший городок Витри. Луна и звезды скрылись в облаках. Всадники и пешие, стоявшие плотной стеной, были готовы к бою. Гулко аукнув, шумно хлопая крыльями, над войском пролетела ночная птица и скрылась в лесу. Отделившись от рядов всадников, вперед выехал рыцарь — кольчуга укрывала его голову и плечи, сам он был закутан в плащ. Рыцарь вытащил меч, звонко полоснувший изнутри ножны, и указал на город:

— День расплаты пришел! Возьмите его! Он ваш!

Пошла перекличка капитанов, ведущих свои боевые отряды. И вот уже, дрогнув, черная стена двинулась, бряцая оружием, вниз. Она катилась как снежный ком, набирая силу. Всадники вырывались вперед, пешие тащили лестницы, катили с холмов стенобитные машины. Обвал черной лавины уже гудел тысячами голосов, гремел сталью, раскатистой дробью звучали копыта боевых лошадей…