Аквамариновое танго

Она отчаянно храбрилась и все же надеялась, что до этого не дойдет. Пусть он отдаст мне бумаги, молила она кого-то невидимого. Пусть отдаст, и я его не трону! Только заберу их и уйду…

Но Анри молча покачал головой и выплеснул воду ей в лицо. Задохнувшись от ярости, Одетта нажала на спуск…

Жером и Бюсси, пререкавшиеся в соседнем кабинете, одновременно услышали выстрел. Комиссар подпрыгнул на месте.

– Черт побери! – заорал он. – Лемье! – И быстрее молнии метнулся к двери, выходящей в коридор.

Жером Делотр, не понимая, что происходит, но учуяв, что творится что-то скверное, кинулся следом за ним.

В кабинете Анри Лемье пахло дымом от выстрела. Одетта с пятном крови на груди, против сердца, скорчилась на полу. Правая рука стиснула револьвер.

– Что это? – рявкнул Бюсси, наливаясь кровью. – Инспектор!

– Она подписала признание, а потом передумала, – мрачно ответил Анри. – Притворилась, что ей плохо, и попросила воды… Когда я отвернулся, она взяла из моего стола револьвер и потребовала отдать ей протокол. Я не смог на это пойти, выплеснул воду ей в лицо и резко толкнул ее руку. Револьвер выстрелил…

Жером Делотр, застонав, рухнул на колени. Бюсси, кусая губы, о чем-то мрачно раздумывал.

– В чем она призналась?

– В убийстве Жанны Понс и Ашиля Герена.

– И шофера тоже? Ну… ну…

– Он хотел ее шантажировать. Она выманила его на встречу и застрелила. Кстати, она описала, где зарыла его тело…

– Это ложь! – закричал Жером. – Моя жена не убийца! Вы ответите за все!

– Я ничего не выдумываю, месье, – холодно ответил Анри, возвращая стакан на место. – Я не знаю, собиралась ли ваша жена меня убить, но у меня не было времени гадать. Я крайне сожалею, что все так получилось…

Жером разразился слезами. Мертвая Одетта лежала на полу, и ожерелье на ее шее сбилось набок, обнажив родинку на шее. Сколько раз он целовал эту родинку…

– Ладно, инспектор, – буркнул Бюсси. – Уже ночь. Давайте мне протокол допроса и можете идти домой. – Анри хотел что-то сказать, но комиссар выразительно выставил вперед ладонь. – Нет-нет, довольно. – Он оглянулся на Жерома и понизил голос. – Вы, конечно, хороший полицейский, но все-таки… Сегодня вы уже достаточно наломали дров.

Глава 23 Разговор по телефону

– Нет, – сказал Лемье Амалии на следующее утро, – я не думаю, что меня надолго отстранили. Конечно, скверно, что все получилось именно так, но…

Не окончив фразу, он пожал плечами.

– Было бы куда хуже, если бы она убила вас, – заметила Амалия. – Будете завтракать с нами? У нас сегодня котлеты из рыбы, фаршированные какими-то чудесами.

– Благодарю вас, – отозвался Анри, – но, честно говоря, я не люблю рыбу.

– Тогда я скажу, чтобы вам приготовили что-нибудь другое. – Амалия пристально посмотрела на него. – Значит, вы притворились, что возьмете у нее деньги, лишь для того, чтобы она подписала показания?

– Как вам сказать… – Анри поморщился. – В принципе, у меня ничего на нее не было, кроме отсутствующего алиби. Правда, я нашел отпечатки шин и следы женских туфель. Одни и те же следы возле автомобиля и в саду Жанны Понс… Словом, как говорили классики, «ищите женщину». Для очистки совести я проверил и мужчин, но на Одетту вышел практически сразу. И машина у нее была как раз такая, которая могла оставить отпечатки, которые я нашел. Но этого все равно было мало.

– Как вы поняли, что она убила и Ашиля Герена тоже?

– Я навел о нем кое-какие справки. До того, как стать шофером Лили Понс, он служил во флоте, вылетел оттуда за какую-то историю и слыл человеком, который может за себя постоять. Все указывало, что он не похож на простака, который мог глупо попасться… а между тем я не сомневался, что его убили. Его сожительница, Франсуаза Обер, сказала мне, что он собирался с кем-то встретиться в Булонском лесу. Еще он обещал ей, что они заживут по-другому. У него был револьвер, но он оставил его дома. Вывод – он не опасался человека, с которым собирался встретиться. А что, если это была женщина, которую он шантажировал или пытался шантажировать? Но с Ашилем Гереном все было еще сложнее, чем с Жанной Понс. Как доказать, что Одетта причастна к его гибели? Одним словом, я достал одну из своих старых записных книжек, сделал несколько записей, немного повозился, обесцвечивая чернила… Она фактически созналась, что убила его, но тут ей пришло на ум – как же так, почему сожительница Герена не обнаружила эту записную книжку раньше. И мне пришлось превратить мадемуазель Обер, официантку из Оверни, в марокканку, которая не умеет читать… Вы не сердитесь на меня?

– За что?

– За все те хитрости, к которым я прибегаю. Видите ли, я уверен, что между сыщиком и преступником идет борьба не на жизнь, а на смерть. И честность в этой борьбе чаще всего играет против жертвы, а значит, против справедливого исхода дела. Когда преступник совершает преступление, он меньше всего думает о законе, но стоит нам схватить его, как он поднимает крик и взывает к законности, цепляется к каждому слову, каждому действию, лишь бы найти лазейку…