Аквамарин

– Если бы мы сюда не приехали, я бы так никогда и не узнала, как оно может быть… что можно жить хорошо… – И громко всхлипывает. – Я не хочу, чтобы нас выгоняли из Сихэвэна, понимаешь?

– Да, – признаюсь я. – Но тебя-то они не выгонят. Только меня.

Она делает большие глаза.

– Ну не могу же я позволить, чтобы ты уехала одна!

– Сколько было лет моей маме, когда она уехала из Перта?

– Семнадцать.

– Ну так и мне через полгода будет семнадцать.

– Но Моника была не одна. С ней был Мориц. – Тетя Милдред резко замолкает. Наверно, тут ей пришла в голову мысль, что я могла бы поступить точно так же, как моя мама.

– Этот Мориц Леман… – я хватаюсь за ниточку. – Кем он был? Я попробовала разузнать о нем, но ничего не нашла.

Тетя Милдред пожимает плечами.

– Студент. На пять лет старше твоей мамы.

– Студент? Ты же сказала, что он был ученый?

– Да не знаю я, кем он был, когда я в последний раз его видела, – возражает тетя Милдред. – Знаю только, что, когда они познакомились с Моникой, он изучал лингвистику.

– Лингвистику! – Теперь моя очередь ронять вилку от удивления. Я прямо чувствую, как моя стройная теория про биохакера рассыпается в прах.

– Он писал работу о языке глухонемых, – объясняет тетя Милдред. – Его заинтересовала Моника, потому что она так хорошо владела языком жестов. Сейчас ведь не так много глухонемых. Всё больше случаев, когда удается вылечить. Когда-нибудь язык жестов вымрет.

Кусочки рыбы, которые я отрезаю, становятся всё меньше и меньше.

– Расскажи мне, что произошло, – прошу я.

Тетя Милдред вытирает уголки глаз.

– С чего начать? – Она в задумчивости съедает кусок картошки. – Ну, ты же знаешь, что мы с Моникой выросли на территории одного из концернов. Перт относится к концерну «Мегафуд». Это вторая по величине зона этого концерна, самая большая, кажется, где-то в Африке. Да, и наш отец – твой дед – был директором направления Wheat and Sheep.

Большую часть того, что она рассказывает, я уже знаю либо по прошлым рассказам, либо из школы. Wheat and Sheep значит «Пшеница и овцы», название этого подразделения вполне характеризует тот странный подход к ведению сельского хозяйства, который принят на юге Австралии. Там много маленьких ферм, которые одновременно выращивают пшеницу и разводят овец. Фермы, конечно же, принадлежат концерну, но обслуживают каждую из них под собственную ответственность от одной до трех семей. Концерн обеспечивает транспортировку, снабжает кормовыми добавками и берет на себя страховку от погодных рисков, что довольно важно в условиях изменившегося климата.

Овцы по большей части мериносы, которые дают шерсть и мясо. Овец стригут прямо на фермах специальные пострижечные команды, которые круглый год кочуют с фермы на ферму. На бойню скот привозят на огромных фурах с многочисленными прицепами, в народе их называют «капсульными отелями», потому что боксы в них с кондиционером и в пути работает автоматическая система снабжения животных водой.

Всем этим рулил мой дед. Пока они с бабушкой не погибли, возвращаясь с конференции в Гонконге.

– Это был один из последних водородных самолетов, – объясняет тетя Милдред. – Когда они взрывались, не оставалось практически ничего. Какое безумие создавать такие вещи! Всего-то для того, чтобы оказаться на месте на полчаса раньше.

Я киваю. Я видела бабушку и деда только на фотографиях и паре видео. И я видела старые видеозаписи таких взрывов. У меня бегут мурашки по спине.