Аквамарин

Утром в пятницу я замечаю, что Карилья то и дело внимательно смотрит на меня, когда ей кажется, что я этого не замечаю. Когда звенит звонок на перемену, я морально готовлюсь к тому, что она снова начнет провоцировать меня уйти из школы по окончании года. У меня на планшете всё еще сохранены формуляры, которые она мне тогда переслала, – если честно, это потому, что я не решаюсь их стереть.

Но Карилья ничего не говорит и за всю перемену так на меня ни разу и не смотрит. Может, она всё-таки не решается снова заводить этот разговор. Или планирует какую-то новую подлость. Когда звенит звонок на урок, я делаю глубокий вдох, достаю планшет и стираю анкеты для зачисления в школы Уэйпы и Карпентарии. После китайского мне приходит торопливое сообщение от мисс Бланкеншип, это рассылка для всего танцевального кружка: «Мы сегодня встречаемся на полчаса позже и не в спортзале, а в порту, около праздничной платформы».

В порту полным ходом идут приготовления ко Дню основания. Рабочие «Тоути Индастрис» со вчерашнего дня монтируют огромную плавучую платформу, составные части которой целый год пылятся в бараке за рыбными цехами. Платформа уже готова. Просто гигантская, она покачивается на волнах за пирсами. Трибуну, на которой будут сидеть почетные гости, заканчивают собирать, она занимает примерно половину платформы. Другая половина оставлена в качестве сцены для праздничной программы. И для нашего танца в том числе.

До этого я всегда присутствовала на празднике только как зритель. Каждый год он проходит приблизительно одинаково: сначала, вскоре после полудня, проходят всевозможные мероприятия в порту. Потом почетные гости и участники разных соревнований поднимаются на платформу, которая потом выплывает в открытое море в сопровождении парусников, катамаранов, лодок и всего прочего, что как-то держится на воде. По дороге произносятся речи, которые передают через громкоговорители и местную сеть, в промежутках между речами – спортивные состязания. В самом конце, когда платформа достигает Развалины, проводится турнир по автономному нырянию. Это всегда кульминация праздника, хотя на деле заранее известно, что победит Джон Бреншоу.

Потом платформа вместе со всей флотилией отправляется в обратный путь. Будет петь школьный хор, а мы – исполнять наши танцы, пока солнце во всём своем великолепии будет опускаться за холмы на западе. В порт мы вернемся уже в темноте. Первым на берег сойдет мэр и символическим жестом воткнет в землю древко с эмблемой неотрадиционалистского движения. И в тот же миг начнется большой фейерверк. Потом празднование продолжится в торжественном зале, где уж, как полагается, будет пир горой.

И всё это я должна как-то пережить. Лучше заранее прикажу себе как можно меньше об этом думать. Я обедаю вместе с Пигритом и вполуха слушаю, как он взахлеб рассказывает о своем реферате, о том, какой основатель как погиб во время Энергетических войн, какую роль в послевоенное время играло неотрадиционалистское движение, и так далее и тому подобное. Не представляю себе, как он всё это упихнет в пять тысяч слов.

Потом Пигрит отправляется со мной вместе в порт, что меня не радует: достаточно того, что на празднике он увидит, как отвратительно я танцую. Но он хочет спросить на корабле санитарной дружины, не понадобится ли он им там во время праздника, несмотря на то что его выгнали.

Когда мы приходим, я уже на пять минут опаздываю. Но все остальные сидят на стене набережной и болтают ногами, потому что платформу всё еще монтируют. Я сажусь вместе со всеми и спрашиваю, что происходит.

– Похоже, они всё переделывают, – мрачно отвечает Тесса. Очень мрачно. Ничто не может разозлить Тессу Циммерман сильнее, чем то, что мешает ей танцевать.

На платформе и правда работа идет полным ходом. Каркас, который был закреплен сбоку платформы, сейчас разбирают и переносят на ее переднюю часть, немного правее середины. Передняя часть платформы смотрит на пирс, по которому бегает туда-сюда тощий дядька с всклокоченными белыми волосами. Это Мортен Меркадо, он отвечает за всю хореографию праздника и старается следить за происходящим со всех точек зрения. Я читала, что в молодости он был известным певцом, в Южной Америке его песни слушают до сих пор. Но сам он занялся театром и вот уже миллион лет руководит крошечной труппой Сихэвэна.

Мистер Меркадо дирижирует рабочими.

– Еще чуть-чуть, – кричит он и машет своими руками с изящными длинными пальцами в сторону нужного края платформы. – Еще чуть-чуть!

Тут я замечаю Бреншоу: он стоит в одних плавках и, наполовину скрывшись за трибуной, натирает всё тело маслом. Он чемпион по автономному нырянию, но терпеть не может всё, что плавает в воде. До вчерашнего дня это казалось мне естественным, но теперь, когда я сама побывала в море, понимаю, как это убого: на суше ведь никто не натирается маслом, чтобы защититься от пыли – или что там еще летает в воздухе.