Акула в камуфляже

– Допустим, некий инцидент с участием нашего водолаза действительно произошел. Я выступлю на заседании МОК, в этом вы мне помешать не сможете. Возможно, я даже принесу извинения. В том случае, если до той поры не появятся оба наших человека и не поведают свою версию случившегося. Но в любом случае я сделаю публичное заявление: любые действия двух участников нашей экспедиции являлись их личной инициативой.

«Ну-ну, поможет тебе это, – злорадно подумал американец. – Как же, жди! Надеешься, что появятся твои люди? Это вряд ли. Бородатый с того света свидетельских показаний не даст. А второй, скорее всего, там же. На том свете. Не мог он выжить! Холод, льды, до земли далеко… Никто не появится».

– Желаете выступить на заседании МОК? Отчего бы нет? – сказал Лайонс. – Я и в мыслях не держу мешать вам. Как раз наоборот. Мы предоставим вам такую возможность.

«Чтобы ты еще основательнее опозорилась. Села в дерьмовую лужу. Вместе со структурой, которая тебя сюда направила. То есть с вашим паскудным национальным комитетом!» – мысленно закончил он.

– А теперь доставьте нас обратно. К нашему острову. Мне необходимо еще раз связаться с господином Роттенбергом, – голос Людмилы Белосельцевой был холоднее ледяной воды, кипящей за бортом катера.

Вновь американец и кореец недоумевающе переглянулись. Вот ведь дался ей Фриц Роттенберг!

18

Характер погоды вблизи северной оконечности Антарктического полуострова окончательно испортился. С запозданием в шестнадцать часов мрачные прогнозы мистера Эдуарда Лайонса, которыми он оправдывал свое нежелание дать российской экспедиции вертолет, начали сбываться. Над Южной Атлантикой и морем Уэдделла закружилась воронка гигантского циклона. Стоковые ветра антарктического купола сталкивались с массами более теплого атлантического воздуха. В атмосфере творилось черт знает что, барометрические и температурные показатели менялись чуть ли не ежеминутно. Не в лучшую сторону менялись…

В такую погоду в океан лучше не выходить даже на большом и надежном судне – Антарктика шутить не любит. А уж на крохотной надувной лодочке с двадцатисильным подвесным мотором, примерно на такой же, на какой подходил тремя сутками ранее к «Кассиопее» Хуан Педро Лопес… На скорлупке несерьезной!.. Законченным безумцем надо быть. Ненормальным.

Но ведь нашелся же такой отчаянный храбрец!

…Белые пенные гривы огромных, как горы, темно-серых валов вздымались над надувными бортами оранжевой лодочки. Они рассыпались тучами брызг, с грохотом обрушивались вниз, точно клокочущие водопады. Под их ударами утлое суденышко дрожало и стонало. Уже не было никакой возможности уворачиваться от бешено несущихся исполинских волн.

Волны с неиссякающей яростью швыряли жалкую скорлупку, океан бесновался все неистовее. Он бушевал, бурлил, пенился. А над коварными подводными рифами, подстерегавшими добычу, кипели и кружились стремительные водовороты. Белые оскаленные челюсти плавающих льдин ежесекундно могли перемолоть лодчонку и находящегося в ней человека в мелкое крошево.

Управление лодочкой давалось человеку, согнувшемуся в три погибели у мотора на корме, с колоссальным трудом. На таких крохотных надувных лодчонках руля, понятное дело, нет, и управлять ими можно, только меняя горизонтальное положение мотора, который расположен на специальной подвижной шаровой подвеске. Вот и поворочай-ка рычаг, когда тебя валит с ног, подбрасывает, словно на аттракционе, вроде «американских горок». А ведь нужно еще следить за смертельно опасными льдинами, нужно удерживать лодку носом к волне. Иначе захлестнет, и сразу каюк.

Струи ледяного воздуха выдавливали слезы из глаз, рука на поворотном рычаге шаровой подвески занемела, мышцы ног и спины сводило жестокой судорогой. Но оранжевая лодочка упрямо двигалась вперед.

Куда? И зачем? Кто пошел на такой запредельный риск?..

19

Бывший госсекретарь США Генри Киссенжер, опытнейший политик и весьма неглупый человек, заметил в свое время, что мощь государства определяется двумя показателями: количеством ядерных боеголовок и количеством олимпийского золота.

Прав ведь был старый лис, не поспоришь ни с первым, ни со вторым.

Наверное, еще в древней Элладе, родине Олимпийских игр, цари, которых тогда на Пелопоннесском полуострове расплодилось, как на помойке кошек, хвастали друг перед другом: вон, дескать, у меня в Беотии – аж три олимпионика за последние десять лет! А у тебя, Амфитрион? Только один! Так что слабы твои, коллега, семивратные Фивы!

В современности положение точно такое же, только еще помноженное на колоссальные возможности массмедиа. Государства гордятся достижениями своих спортсменов-олимпийцев и прикладывают максимум усилий для того, чтобы достижения эти становились весомее. Пусть официального зачета олимпийских наград по странам нет, но неофициальный все держат в уме!

В последнее время исключительное значение приобрело не только количество олимпийских медалей, завоеванное спортсменами той или иной страны, но и место проведения Олимпиады.