Актуальные проблемы Европы №3 / 2016

Другая важная отличительная особенность ИГ состоит в стратегии расширения за счет внутренних ресурсов. Если большинство других джихадистских группировок выстраивали отношения с близкими по идеологии и целям организациями на принципах кооперации и взаимодействия, старались заручиться прямой поддержкой населения, ИГ действует иначе, опираясь на жестокость, аналогичную той, которую оно применяет к внешним врагам, и авторитарный характер своей власти. Для обеспечения лояльности конкурирующих джихадистских группировок, непокорных племен и сопротивляющегося местного населения ИГ использует военную силу, угрозы и политическое давление, прямой обман и т.д. Отрицая необходимость построения коалиций с другими джихадистами, ИГ сделало упор на религиозный императив, который заключает в себе идею построения «всемирного халифата», и на военные успехи как показатель «религиозного предопределения»10. Все это сочетается с крайней жестокостью ИГ на местах – за первые полгода существования ИГ как «халифата» было казнено более 2 тыс. человек в Сирии, включая 81 боевика из «Джабхат ан-Нусры» и других неподчинившихся джихадистских группировок, а также более 930 членов племени аль-Шайтат в районе сирийского города Дьер эз-Зор [About 2000 people.., 2014].

Для поддержания духа внешней экспансии ИГ серьезно озабочено вопросами рекрутирования и индоктринации новых сторонников (воинской повинности для местного населения и вербовки боевиков со стороны). Разнообразные методы принуждения и распределения ответственности обеспечивают военную эффективность ИГ в широкомасштабных операциях и возможность успешно противостоять внешним угрозам [Giustozzi, 2008, p. 8]. Важно, что наряду с методами прямого и косвенного принуждения – публичных телесных наказаний и казней11 – ИГ широко применяет вполне современные приемы – назначает своим бойцам фиксированное денежное содержание, воспитывает в них понятия «групповой солидарности», поощряя формирование хорошо тренированных малых боевых групп [там же, p. 15].

ИГ удалось сформировать широкий круг религиозно и политически мотивированных сторонников, которые при этом крайне эффективны как военная сила. Военная структура ИГ, как и другие его общественные и властные институты, идейно и религиозно ориентирована, а рядовые боевики ИГ мотивированы не столько корыстными, сколько идейными интересами [там же, p. 16]. Экзальтированная набожность и истовая верность «халифату» ИГ, готовность к самопожертвованию – все это крайне важно для поддержания религиозно-идеологического единства в рядах ИГ.

В армии ИГ, по контрасту с вооруженными силами Сирии и Ирака, продвижение по службе основано на принципах меритократии и зависит от проявленных способностей и личных качеств [Giustozzi, 2008, p. 7], тем самым обеспечивается кадровая эффективность и компетентность военного руководства – еще один фактор успеха ИГ. В отличие от «Талибана», в рядах которого были в основном малообразованные боевики, не имевшие ни серьезного боевого опыта, ни военно-технических знаний, ИГ, костяк которого составили бывшие баасистские военные с хорошей подготовкой и навыками армейского командования, подобного кадрового кризиса не испытывает [там же, p. 17]. Все это позволило ИГ создать современную мусульманскую армию с высокой внутренней дисциплиной.

Однако в военной стратегии ИГ есть немало уязвимых мест. Нацеленность на постоянную территориальную экспансию сама по себе таит опасность для жизнеспособности ИГ. Во-первых, лояльность воюющих за ИГ суннитских племен Ирака или боевиков «Джабхат ан-Нусра» – величина переменная, во многом зависящая от того, насколько ИГ удается сохранять имидж непобедимой силы. Во-вторых, местное население на завоеванных территориях, из которого формируются новые сторонники, также может изменить свое отношение к ИГ в случае существенных колебаний в балансе военных успехов и поражений. Это вполне может вызвать лавинообразные протесты против ИГ. Наконец, как показал случай с уничтожением одного из командующих ИГ Абу Сайяфа в мае 2015 г., удары по верховному командованию ИГ могут серьезно ослабить группировку. Наконец, созданные ИГ институты власти и социального обеспечения могут быть эффективны в условиях постоянной экспансии и «джихада», однако в перспективе долговременного существования они потребуют коренной ревизии либо из конкурентного преимущества станут фактором системного кризиса (опыт взлета и падения последнего халифата – Османской империи – показывает, насколько сложно осуществить такой переход).

Вызовы западной модели государственного устройства