Актуальные проблемы Европы №2 / 2017

Картель элит. Характеристика, данная Р. Дарендорфом состоянию немецких элит после 1945 г., удобна для описания постсоветского состояния российских элит: «Распад монополии привел к множественности, но не к конкуренции. Вместо этого картель занял место монополии» [Dahrendorf, 1969, p. 255]. Из этой точки, как указывается в литературе, были возможны два варианта развития: демократический и авторитарный. По поводу первого А. Лейпхарт писал: «Консоциальная (сообщественная) демократия означает правление картеля элит, нацеленного на превращение демократии с фрагментированной политической культурой в стабильную демократию» [Lijphart, 1969, p. 216]. О возможном ограничении демократии и авторитарном правлении писал Р. Дарендорф: «У элит не хватает доверия, необходимого для руководства или конфликта. Если мы спросим, почему это так, ответ должен быть тот, что они как социальная группа не устоявшиеся, а абстрактные. Фактически они не образуют группу, а остаются просто категорией» [Dahrendorf, 1969, p. 256]. Абстрактность элит связана с их временной неопределенностью и неустойчивостью. Необходимо время для их возможного воспроизводства. В обычных условиях понадобилось бы еще лет 10–15, но в условиях геополитического и экономического кризиса возникает неопределенность. В результате возможны как ускоренная институционализация, так и ее торможение. Вопрос до сих пор остается открытым.

Структуризация элитного пространства на начальном этапе формирования новых российских элит была одной из важнейших задач новых групп доминирования. Неопределенность и непредсказуемость развития политической ситуации в стране объективно повышала роль личных связей и межличностного доверия. Соответственно, и значение «землячеств», «однокашников» в российской политике оказалось большим. Как показано Э. Баком, элитные связи принципиально влияют на внутреннюю структуру элитного сообщества и элитных конфликтов [Buck, 2007]. В данном отношении борьба внутриэлитных кланов и, шире, борьба в политической сфере приобрела вид географический («московские», «питерские», «уральские» и т.п.) (см., напр.: [Мазо, 2003; Мухин, 2003; 65 руководящих.., 2005]) и профессиональный («силовики», «либералы-экономисты»). Особенно это проявилось на данном этапе институционализации российских элит. Помимо этого, как отмечают исследователи, большое значение приобрело политическое использование «родственных отношений для объективации, идентификации и фальсификации отечественной власти в период правления Бориса Ельцина» [Орлова, 2004, с. 297]. В отношении родственников и близких к Б.Н. Ельцину советников и бизнесменов, оказывавших принципиальное влияние на внутреннюю и внешнюю политику Российского государства, появился и использовался термин «Семья» (см.: [Ельцин, 2000, с. 259; Примаков, 2002]). Надо сказать, что институт «Семьи», под которым имеется в виду «способ координации интересов и взаимоотношений между олигархическими кланами, неформальный механизм общения представителей бизнес-кланов и президентской власти» [Журженко, 2008, с. 188], стал очень распространенным в постсоветском пространстве [Лукеренко, 2004]. Его значение усиливалось выстраиваемой авторитарной вертикалью и снижением роли парламента. Наиболее наглядно роль «Семьи» проявилась в передаче власти и президентских полномочий Б.Н. Ельциным В.В. Путину в конце 1999 г.

Вертикальная и горизонтальная элитная интеграция находилась в 1990-х годах на низком уровне. Нарушение существовавших ранее принципов иерархического продвижения не восстановилось и не были выработаны новые. Часто продвижение наверх было случайным и связанным с личными отношениями высших должностных лиц. В государственном управлении это приводило к дисфункции и затруднениям в формировании административной элиты. Один из сотрудников аппарата правительства вспоминает: «Постоянная смена даже наиболее высокопоставленных государственных чиновников при отсутствии реального и полноценного кадрового резерва привела к тому, что исполнительная власть становилась все менее работоспособной» [Воронцов, 2006, с. 62].

Одной из важных целей новой элиты было создание специальных пространств для неформальных переговоров, торгов, соглашений, принятия решений. В практике остались старые – баня, охота, рыбалка, но возникли и новые – элитные клубы. В середине 1990-х годов начали выходить специальные журналы для элиты.

В послеельцинский период структуризация элитного пространства продолжилась. Помимо внутриэлитных связей, о которых говорилось выше, происходила «расчистка площадки»: группы, претендующие на влияние на политический процесс, выдавливались из публичного пространства. Кроме упорядочения партийной системы существенным в данном отношении явилась борьба с «олигархами» и укрощение региональных элит.