Акция (из сборника "Привал странников")

В пещере он тщательно упаковал в рюкзак телефункенский передатчик, положил на него цветы и, в последний раз оглядев скромный сей приют, покинул его.

– Жить дальше как собираешься, Николаич? – спросил Василий у Кареева. Они сидели в ресторане за своим уже столиком, пили принесенное Василием, закусывали обычным константиновским набором.

– Хорошо собираюсь жить, – ответил Кареев. Пил он достойно, ел бесшумно, работал ножом и вилкой по правилам.

– А сможешь?

– Ты, Вася, видимо беспокоишься по поводу того, будет ли меня мучить совесть? Заверяю тебя: химера, именуемая совестью, мучить меня не будет.

– Везет же человеку! И при должности хорошей, и душа не болит.

– Вот что, барыга залетный, как тебя абсолютно точно определил Константин. Кто ты есть, чтобы думать о моей душе? Ты говори, говори, да не заговаривайся.

– Я есть такой же ненужный предмет жизни, как и ты.

Кареев после таких слов сердиться перестал, он захохотал.

– Знаешь, кто ты, Вася? Ты – мотылек. Комар. Тля. Кончится твой коньяк, и ты исчезнешь в никуда, зажав в единственном своем кулачке пару колец из сомнительного золота.

– А тебе немец под зад коленкой, и ты тоже – в никуда.

– Э, нет, мой темный и недалекий браток! У меня капитал, на проценты с которого я буду жить припеваючи до конца дней своих.

– Большой капитал-то?

– Большой. Сложнейший и тончайший мозговой аппарат, обширные знания, громадный опыт. И ненависть к черни.

– Это ко мне, что ли?

– К тебе конкретно – нет. Ты мне нравишься. А к таким, как ты, – да.

– Обижаешь меня, Николаич.

– Я тебя не обижаю, я тебе правду говорю. Тебя клиент когда ждет?

– К десяти.

– Успеем. Я тебя, как договорились, подвезу. Давай выпьем за драгоценное и столь лелеемое нами наше здоровье.

Они звонко чокнулись, выпили и встали.

– Пошли, что ли? – не то попросил, не то приказал Василий.

– Пошли. Нет, ты не мотылек, Вася. Ты – птичка. Все по зернышку, по зернышку.

Автомобиль «БМВ», поблуждав по переулкам, выкатил к дому Василия. Почти видимо глазу смеркалось, и в сумерках фигура человека, вольно сидевшего на крыльце, читалась контуром.

– Клиент? – остановив машину, поинтересовался Кареев, и Василий в ответ утвердительно кивнул. Кареев уверенно определил социальную сущность клиента: – Уголовник.

– Деловой, – поправил его Василий.

Деловой, заметив машину, поднялся со ступенек и с блатной настороженной вялостью зашагал к ним. Василий вышел из автомобиля, обогнул его и протянул Карееву руку.

– Давай прощаться, Николаич.

– Кареев открыл дверцу и протянул свою. Василий неожиданно рванул Кареева на себя. В мгновенье Егор оказался рядом и слегка дотронулся до Кареева. Кареев обмяк.

Достав щегольские, импортные наручники и защелкнув их на запястьях бесчувственного владельца автомашины, Егор передвинул его на пассажирское кресло, а сам уселся за руль. Василий, без удивления наблюдавший за всей этой операцией, подытожил брезгливо:

– Человечишко-то полное дерьмо.

– Другие немцам не служат, ответил Егор и, посмотрев на Василия, сказал просто и тихо: Спасибо тебе, Вася.

– Не за что.

– За линию уходишь основным каналом. Все.

Кареев очнулся, когда «БМВ» стоял на маленьком закрытом некрасивыми деревьями пустыре. Егор выбросил в окно нашатырную ватку и начал беседу:

– В моем распоряжении пятнадцать минут. За эти пятнадцать минут ты должен ответить на чрезвычайно важный для себя вопрос: хочешь ли ты жить дальше или нет?

– Хочу. Условия?

– Одно условие. Ты выполнишь все то, что я от тебя потребую.

– А что вы от меня потребуете? – подчеркнув «вы», спросил Кареев.

– «Вы» от меня не дождешься, Кареев. Требую же я от тебя немногою: ответить на несколько вопросов о базе.

– Стыдно, – признался Кареев, прикрывая глаза.

– С чего бы это? Не в первый раз предаешь.

– Стыдно так попасть впросак с Василием. Мне, профессионалу.

– Какой ты профессионал, если я тебя до точки просчитал! И пижонство твое, и одиночество, и жажду утвердиться в глазах простого русского мужика, и галицийские ностальгические воспоминания. Песня про Перемышль понравилась?

– О, Господи! Мне бы руки освободить, и удушил бы я тебя…

– Перед КПП. – Егор посмотрел на часы: – Ну, с лирикой все.

– Я отвечу на все ваши вопросы. Ответьте и вы на мой единственный: вы можете сохранить мне жизнь так, чтобы я был бы чист перед немцами?

– «Чист», Кареев, не то слово. Но мы сделаем так, что они не будут тебя ни в чем подозревать.

– Как?

– Алиби пьяного загула в городе или ранение в бою за базу.

– Алиби.

– Я так и полагал. Бауэровских ищеек как давно от себя отцепил?

– Как Вася из гестапо вышел.

– Соответствует! – удовлетворенно отмстил Егор. – Теперь мои вопросы. Первый. Архив базы минирован?

– Нет.

– Слава Ногу. Точное его расположение?

– В центре здания, за кабинетом Вирта.

– Что может сделать с ним Вирт?

– Если в его распоряжении будет хотя бы полчаса – сжечь.

– У него не будет и десяти минут. Помимо центрального входа как еще можно подойти к кабинету Вирта?

– Через правое крыло. В нем дублирующий вход.

– Для начала достаточно. Поехали. – Егор включил мотор.