Актриса

— Милая история. — Голос Алены прогудел жестко и саркастически. — Сожалею, что вы лежачая. У нас в России есть правило: лежачих не бьют, а то можно было бы уподобиться братьям нашим меньшим, тем более я с детства питаю симпатию к этим интеллектуальным тварям…

Она приблизилась к тумбочке Джой, склонилась к блокноту, нацарапала пару фраз и, отойдя к окну, отодвинула штору.

— У вас душно… Я приоткрою форточку… буквально пару глотков чистого воздуха.

Пока Джой читала, Алена скрылась за шторой и уже через минуту, заперев форточку на шпингалет, вернулась обратно, вынула из сумки какой-то предмет, предусмотрительно завернутый в мягкое полотенце, и бесшумно положила его под подушку Джой.

— В какое время мне лучше прийти завтра? — Алена вышла к оперу.

— Да хоть так же. Уже уходите? Давайте свой пропуск — отмечу… Товарищу полковнику передайте, что по этому завтра уже не пустят. Он разовый.

— Да, да, спасибо. Господи, сумку забыла.

Алена вернулась в палату, и капитан услышал, как посетительница пожелала американке поспать — это восстанавливает силы.

На следующий день точно в это же время Алена переступила порог комнаты, где, как и накануне, дежурил знакомый опер.

На сей раз капитан Пантелеев встретил ее без сдержанного неодобрения.

— Привет представителям искусства! — встал он ей навстречу и, взглянув на часы, заметил: — Ого! Точность — вежливость королей! Минута в минуту. — Он кивнул в сторону плотно закрытой двери в палату и с сожалением произнес: — Хуже ей стало ночью. Так что вряд ли ваше свидание состоится. Хотя из посольства американцы у нее с утра были. Недолго, правда.

— Как же так… — Алена присела на краешек стула рядом с капитаном. — Она вчера вроде бы была очень даже ничего. Слабость — это же естественно после ранения и операции. По себе знаю…

— Я в курсе вашей истории, — с явной симпатией сказал капитан. — И в общем-то мне понятен ваш интерес как творческого человека к этой американке… Пьесу будете сочинять?

— Ну да, попробуем, — неопределенно ответила Алена. — Значит, меня пускать не велено?

Капитан с сожалением развел руками:

— Без разрешения врача никак… Да и потом, есть ли смысл в вашей встрече, если она в полубессознательном состоянии.

— Вы правы! — Алена поднялась и, достав из сумочки листок бумаги, попросила у опера ручку. — Это вот мои телефоны — театральный и домашний. На любой спектакль в любом количественном составе всегда милости просим.

Алена попрощалась с капитаном, но через несколько минут снова просунула голову в дверь и спросила:

— Скажите, пожалуйста, а этот вот сегодняшний пропуск можно в следующий раз использовать, раз свидание не состоялось?

— Там указано число — поэтому вам его перепишут… Вы только предварительно звоните, чтобы впустую не ездить. Путь-то неблизкий. Знаете номер ординаторской?

Алена кивнула и еще раз поблагодарила капитана. Она оделась в гардеробе и вышла на улицу.

С высокого крыльца Малышка рассмотрела фигуру Глеба, вышагивающего по отдаленной заснеженной аллее. Она попятилась обратно к входу и, обогнув толстую колонну, спрыгнула сбоку прямо в сугроб. Прокралась вдоль здания больницы, торопливо повернула за угол…

Минут через десять Алена, запыхавшаяся и довольная, возникла перед Глебом, который стоял у машины.

— Ты что, по-пластунски по снегу ползала? — изумился Глеб, увидев, что она вся с головы до ног в снегу.

— Ага. Мы с опером Пантелеевым в партизанов играли, — радостно отозвалась Малышка. — Он изображал армию Колчака — ему по духу как-то гражданская война ближе, а я — мирное население, ушедшее в леса и пускающее под откос вражьи поезда… Отряхни меня, — и протянула Глебу маленькую пушистую варежку.

— Поворачивайся! — Сергеев сдернул с головы вязаную шапку и начал счищать прилипший к дубленке снег. — Ну и как успехи? Много составов удалось вывести из строя?

— Восемь! — не задумываясь ответила Алена и сделала поползновение влезть в машину.

Но Глеб вытащил ее за руку обратно.

— Ну-ка, ну-ка, партизан, дай-ка мне взглянуть… Ух ты, и что же это у тебя на ногах? А я-то думаю, с чего бы это ты вдруг изъявила желание на заднем сиденье прокатиться. Как же тебя в такой обуви в палату к больной пустили?

— А там сразу при входе в гардероб бахилы надевают. Для стерильности, — пояснила Алена, от растерянности нагло уставившись в глаза Глебу.

Она присела на заднее сиденье и, вытянув ноги в открытую дверь, постучала, стряхивая снег, огромными, на вид чуть ли не горнолыжными ботинками размера сорок пятого.

Глеб присел на корточки рядом с Аленой и нарочито кротким голосом спросил:

— Малыш, долго еще врать будем?

Алена молчала, сосредоточенно околачивая с ботинок налипший снег.

— А ботинки у кого напрокат взяла? — поинтересовался Глеб, выковыривая пальцем застрявшие между ботинком и ногой Алены ледышки.

— Ну это-то не проблема, — так же нахально ухмыльнулась Алена. — В мужской костюмерной, где же еще-то?!

— А возвращать собираемся? — Глеб осмотрел машину в поисках пакета с Алениной обувью.