Актер. Часть 2

    — Да? — Тон у нее был на удивление равнодушным.

    И опять голоса мальчишек. В этот момент он четко услышал слово «ici» («здесь» по-французски).

    Наклонившись, он быстро подхватил рубашку с песка и направился к ней. Она стояла к нему спиной, обнаженная...

     Темные, почти черные в сумерках волосы, прилипшие к ее влажным лопаткам. Узкая талия, ошеломительно нежные округлости ягодиц и убийственно длинные ноги. Казалось, Элисон состояла только из плавных линий, влаги моря, маленькой родинки на плече и изящных изгибов. На нее можно было смотреть целую вечность. Вместо этого, сдержав хриплый вдох, он подошел к ней вплотную и накинул ей свою рубашку на плечи.

    — Спасибо. А ты знаешь, что здесь, на Ривьере однажды произошло ограбление? — Она спросила это так тихо и отчужденно, словно разговаривала не с ним, а сама с собой. — Говорят, это были «Розовые пантеры». Грабителей так и не нашли. Что ты о них думаешь?

    Продолжая смотреть на волны, она внезапно качнулась к нему и невесомо прижалась спиной к его голой груди. Он стиснул ее предплечья, все еще влажные от воды, и... и разжал пальцы. Руки повисли вдоль тела плетьми. Он ее отпустил.

    Им нельзя. Ему с ней нельзя. Он неполноценен.

    — Они отбросы общества? — чтобы что-то сказать, отшутился он.

    И опять голоса мальчишек, которые, не заметив их, просто прошли мимо.

    — Возможно. Хотя нет. Скорей всего, ты прав. — Вздохнув, она также легко от него отошла, и тепло ее тела исчезло. — Все, иди. Я сейчас соберусь и приду к тебе.

    Нагота ее не смущала. Больше того, казалось, Элисон отнеслась к ней, как женщина, привыкшая к ней — или как женщина, которая равнодушно дала ему понять, что видит в нем друга, а не мужчину. Впрочем, даже если бы она сейчас потянула его в постель, он бы все равно ответил ей: «Нет». Он развернулся и ушел от нее. Она так и не обернулась...»

    Но с того эпизода на французской Ривьере в его груди поселился еще один страх: «ОНА найдет кого-то, кем загорится, с кем переспит, в кого, может, влюбится — и всё». Всё! Для него тогда все будет кончено. И плевать, что ОНА никогда не была его. Да, он знал про себя, что вспыльчив, самолюбив, что бывает порой неоправданно резок. Что временами может вести себя, как католик и как подонок. Что пятнадцать минут личной славы тоже распрекрасно ему добавили (ты же звезда, раз твое имя годами звучит чуть ли не из каждого утюга?) Но в целом он такой же, как все.

    Да, еще в шестнадцать лет он начал подозревать, что с ним что-то не так. Но когда он дозрел до того, чтобы обратиться к психиатру или другому врачу, было уже поздно. Александр Ресль стал звездой. А звезда не может быть неидеальной. У звезды не бывает отеков, кошмаров, дурацких исповедей и признаний — даже болей в желудке. Чтобы оставаться в обойме, звезда должна вызывать ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ интерес. И о звездах сливают информацию в Сеть. И ты или это быстро поймешь, или очень быстро станешь никем.

    Но еще была ревность — бешеная, неподъемная, выворачивающая тебе мозг пониманием, что ты не сможешь удовлетворить ЭТУ женщину. Фобия. Его собственный психологический паралич. И отчаяние — сосущее, мерзкое. В итоге с того эпизода одна его часть постоянно находилась на взводе, а другая ждала наихудшего.

    И однажды эта пружина лопнет. А пока надзиратель отконвоировал его до вполне обычной двери (то ли желтое дерево, то ли шпон) и без стука распахнул ее:

    — Входи.

    Чех переступил порог и первое, что увидел: периметр стандартной переговорной. Правда, окно с традиционной решеткой. А так, прямоугольный стол, вокруг стола стулья. На столе — такое же обычное мужское портмоне. Но вот другое увиденное было куда занимательней.

    У окна, прислонившись бедром к подоконнику, стоял Исаев. Повернув голову на звук открываемой двери, он цепко поймал взгляд Алекса и быстро, едва заметно ему подмигнул. В принципе, чех на лету схватывал любые намеки. Так что вместо «привет, Андрюха» с его языка слетело вполне банальное чешское:

    — Здрасьте.

    — Добрый день, — отозвался Исаев с большей ноткой приветливости и повернулся к надзирателю: — Спасибо, что привели его. Теперь можете нас оставить.

    С учетом того, что «Андрюха» был одет в приличнейший темно-синий костюм штук так за десять евро, надзирателю даже в голову не пришло, что здесь какой-то подвох. К тому же Исаев тут же присунул ему какую-то расписную бумажку, на которой Алекс успел разглядеть печать и подпись начальника «Панкраца». Что и подтвердилось поведением надзирателя. Изучив документ, эта раболепствующая душа подняла на Исаева уважительный взгляд, пожелала ему «удачной встречи с подследственным» и даже была так любезна, что многозначительно указала ему глазами на Алекса, мол, поосторожней с ним, этот тип у нас иногда зарывается. После чего тихонько прикрыла за собой дверь и наконец свалила.

    — Вот теперь привет, — улыбнулся Андрей. Алекс вопросительно приподнял бровь. — Да не дергайся ты. Нет тут «жучков». И видео здесь не пишут. Это комната досудебного разбирательства.