Актер. Часть 2

У бреши стены, развороченной «Катерпиллером», в этот момент шла стрельба, инициированная группой Давида. Она пригибала охранников к земле, она барабанила поверх их голов, и она же их удерживала. Но первым у блока, в котором располагалась камера Радека, свалился с ног самый ретивый из охранников, оглушенный попавший ему в грудь... резиновой пулей.

Убить таким выстрелом прицельно нельзя, но задержать можно.

Стиснув челюсти, фигурка бросила взгляд на часы на запястье руки («Пять вечера») и вложила в разъем вторую стрелу, готовясь защищать и идти до конца:

«Славка, я прошу тебя, БЕЙ!»

Словно услышав ее слова, Радек, успевший к тому моменту сунуть за пазуху незаконченный им портрет Лизы, подхватил табурет, отошел до двери, прицелился, размахнулся — и табурет, став своеобразным стенобитным орудием, разнес оконный стеклопакет.

«Готово», — фигурка выдохнула.

— Лестницу, прямо сейчас, — приказала она в наушник.

— Молодец, Элене... или как там тебя? — Давид не выдержал: усмехнулся.

«Надо же, не подвела. Интересно, где она раздобыла своего снайпера-арбалетчика?» Откровенно говоря, Давид до последней минуты не верил в эту ее затею. Просто подобных профессиональных стрелков натаскивают годами. Но размышлять об этом ему сейчас было попросту некогда, и Давид дернул к губам микрофон: — Тройка с лестницей, живо. Мы вас прикрываем.

Еще один взрыв световой гранаты, оглушившей охранников на ближайшие пару минут, и из первого «Хаммера» выскочили мужчины со складной облегченной лестницей. Распахнув дверь своей машины, Давид выпрыгнул на песок и упал на колено, «сняв» выстрелом одного из привставших охранников. За это время его подельники с лестницей через проем стены успели переместиться к фасаду блока Радека, и лестница с ее верхним креплением, которое должно было достать до нужного им этажа, была мгновенно развернута. Из разбитого окна показался Радек.

— Гадина, — не сводя глаза с Давида прошептал один из охранников. В пылу столкновения он успел откатиться под прикрытие отколовшегося бетонного блока. Вскинув табельное, охранник прицелился, взяв на мушку Давида.

«Сейчас ты умрешь», — кровожадная жажда мести за перенесенный позор, и охранник, стиснув рукоятку оружия, приготовился нажать на «собачку». Неожиданно рядом с ним что-то пропело свистом, обожгло порывом воздуха, и охранник, не успев сообразить, что произошло, ахнул, машинально выпуская из руки пистолет. На сантиметр от его головы в землю вонзилась стальная стрела с гладким оперением. Но это периферийным зрением успел заметить Давид и откатиться под защиту бронированной двери «Хаммера». И только там мужчина вздрогнул от страха.

Давид никогда себя не обманывал и точно знал, почему эта жесткая сучка отдала приказ своему снайперу защитить его. Давид нужен был ей живым, чтобы спасти этого русского. И все все-таки...

— Спасибо, Элене, — тихо произнес он в наушник.

Она ему не ответила. В этот момент она занималась тем, что вкладывала новую стрелу в тетиву арбалета.

— Защищайте русского! — проорав это, Давид перекатился на живот и уложил резиновыми пулями в песок троих охранников, которые подняли головы.

Тем временем Радек, ухватившись ладонями за металлические своды лестницы, без помощи ног, как циркач, съехал вниз.

Женщина, которую он любил, следила в оптический прицел арбалета, как Радека у земли подхватили люди Давида и, прикрывая собой, буквально продернув его через проем стены, довели до ближайшего «Хаммера». Участилась стрельба. Фигурка сняла еще одного, вскинувшего оружие, пришпилив его стрелой за рукав к стене, рядом с которой он находился. Потом в наушник она услышала отрывистый голос Давида:

— Все, отходим!

В эту секунду к «Хаммеру» устремилась группа охранников в бронежилетах. Это был тюремный спецназ — силовики, устраняющие любые вооруженные конфликты и акции неповиновения.

— Руки за голову! Считаю до трех.

«Это их старший». Она прижала к плечу арбалет, выбирая место для выстрела.

«Куда бить?» Но корпус мужчины был защищен, открытой была только шея. На секунду ей представилась стрела, пропоровшая его вену.

«Так я убью его. Я не могу. Я — так — не могу!»

— Три... две... одна... Норма! — Выстрелы спецназа, на этот раз точечные, легли прямо в мишени, и на земле остались лежать двое наемников, убитых настоящими, а не резиновыми пулями охранников.

«Две смерти за одну человеческую жизнь». — Она не заметила, как из ее глаз хлынули слезы. Зато в этот момент она вспомнила фразу, которую однажды бросил ей Зверь: «Ты, Элизабет, никто иная, как плачущий убийца».

Тем временем, придя в себя, остальные охранники уже поднимались с земли. Подавив гнев (Кох буквально поклялся ей, что не допустит силовиков в периметр побега), раскаяние («Тех людей убили, и до конца жизни это теперь только моя вина») и глухое, совсем не похожее на счастье чувство, что дело, тем не менее, сделано, фигурка закинула на плечо арбалет и съехала с песчаной насыпи. Безрадостно понаблюдав за тем, как недра «Хаммера» заключили в себя спасенного Радека, фигурка пригнулась и побежала к деревьям, где оставила свой седан.