Актер. Часть 2

    Во входящих значилось двадцать шесть пропущенных вызовов. Треть из них пришлась на его первый день в СИЗО и на номер театра, когда Алекс благодаря Домбровскому и Интерполу не попал на репетицию. Следом шли записанная на автоответчик голосовая почта и сообщения. Смс от отца: «Я тебе звонил, но ты не брал трубку. У тебя съемки? Перезвони, когда сможешь. Впрочем, у нас все хорошо». Сообщение от Исаева: «С возвращением к нормальной жизни, А+И» (то есть Андрей плюс Ирина). Более развернутое, но от этого еще более непонятное послание от Алисы: «Привет, у меня образовались неотложные личные дела, поэтому пока не увидимся. Извини, но я сама тебе перезвоню». И сплошные «просьба дать комментарий новостной службе N», «просьба перезвонить в продюсерский центр Х», «добрый день, я из издания Y», ну и в таком же духе.

     Но больше всех его, конечно, «порадовало» сообщение от Алисы. «Личное неотложное»? Ага, да. И так, чисто навскидку, что именно? Ее семья и родители, которых он не видел в глаза, поскольку она до сих пор не удосужилась познакомить его с ними? Ее друзья? Простите, но они у них пока еще общие. Или... она кого-то нашла? Сердце сделало тошнотворный кульбит. Следом вспомнилась давняя байка Исаева насчет того, что любовный треугольник — это ничто иное, как схватка двух рогоносцев за женщину . Про себя Алекс хмыкнул: «Да, очень смешно». Но осадок остался.

    Надев солнцезащитные очки, он нашел такси. Доехал до дома, позвонил отцу, скинул Исаеву смс-ку, отрубил телефон, залпом опрокинул в себя стакан «Каннабиса» , чего не делал уже лет шесть, и завалился спать, правда, успев, прежде чем отрубиться, натянуть плед на голову. Утром его ждал визит в театр, разборки с администрацией насчет его «прогулов», вопли бегающего по потолку режиссера («Где ты был?») и жалобы опоздавшей на репетицию партнерши по сцене, начинавшиеся со слов: «Да? А почему тогда НЕКОТОРЫМ можно два дня здесь вообще не показываться?»

    Но все то время, пока Элисон не будет с ним, он станет не раз и не два возвращаться мыслями к этому ее «личному». Он ей не звонил. Через день она объявилась сама. Набрала ему, предложила увидеться.

    — Не надо. Отдыхай. Да, Элисон, твои отгулы я оплачу.

    Просто пока он не отойдет, им лучше бы не встречаться. К тому же в его голове железным гвоздем засела фраза, которую Исаев тогда, в СИЗО закинул ему «на дорожку».

    — Спасибо. Тогда может ты подъедешь ко мне? Кстати, я сняла номер в гостинице.

    Вообще-то, они в свое время практиковали подобное. А куда ты денешься, если вам надо вчитаться в финансовые документы, в гримерке у тебя проходной двор, а у дома и театра тебя периодически пасут папарацци? И каждая девушка рядом с тобой подается ими, как твоя любовница, или брошенная любовница или как любовница потенциальная. Даже при его переездах, если в отеле не было свободных одноместных апартаментов, они иногда заселялись в одном джете, но спали каждый за своей дверью и не бегали ночью друг к другу в гости. Когда он понял, кто она для него, он эту практику прекратил.

И вот опять...

    — Зачем?

    — Отметим твой выход из СИЗО.

    — Ты как себя чувствуешь? — поинтересовался он без иронии.

    — У меня все нормально. Но мы можем отметить с тобой еще какой-нибудь просроченный праздник, — апатично отшутилась она.

    Ему бы никуда не ходить. Но как избавиться от того, что ты просто хочешь видеть ее?

    — Хорошо, я зайду, — он вздохнул. — Кто еще будет?

    — А больше я никого не звала. Да, ничего не покупай.

    — To je ostuda! (Какой позор!) — Он усмехнулся. — Ладно, давай, диктуй адрес.

    Он смог вырваться к ней только в девять вечера. На пороге она чмокнула его в щеку:

    — Привет.

    — Привет. — Обойдясь без ответного чмоканья, он посмотрел на нее, прошел в номер, сполоснул руки с дороги и огляделся. Типичный недорогой двухместный сьют. Дверь во вторую комнату была неплотно прикрыта. В этой — стандартная плазма, кровать и журнальный стол. На столе — бутылка сухого розового, поднос с канапе и виноград в стеклянной гостиничной вазочке.

    — Что, одноместных номеров опять не было? — равнодушно поинтересовался он.

    — Ну да. Туристический сезон, — она безучастно пожала плечами.

    Но самое интересное заключалось не в этом, а в том, как она выглядела. Джинсы, футболка с коротким рукавом, хвост, свернутый на макушке в вертушку. Но это-то ладно. У нее были усталые до предела глаза, бледная до прозрачности кожа и ясно выраженные тени под скулами. В сознании опять застрекотали пулеметные очереди насчет ее «личного».

    — Тебя что, две ночи пил вампир? — пошутил Алекс.

    Но если бы он сейчас увидел себя в зеркале, то обратил бы внимание на то, ЧТО было в его глазах. Недоверчивость пополам с тоской.  Впрочем, он давно над собой хорошо поработал (обязывала профессия), так что эта тоска очень быстро исчезла. И Элисон ничего не заметила, кроме его спокойного отчуждения.

    — Вампир? Типа того. Откроешь? — ее кивок на бутылку.

    Он молча скрутил пробку, налил ей и плеснул себе. Откровенно говоря, пить не хотелось. Зато очень хотелось получить ответ на вопрос: «Где ты была?»