Акт бунта

Папа хватает мою сумку из багажника машины и направляется по дорожке к дому. Он ждет у входной двери, чтобы убедиться, что я следую за ним (видимо, он втайне думает, что я убегу, как только он выпустит меня из поля зрения), и только когда я подхожу к нему сзади, папа открывает входную дверь и впускает меня внутрь.

Повсюду все еще стоят коробки. Он вообще не распаковывал вещи с тех пор, как я оказалась в больнице. После того первого катастрофического визита папа возвращался и навещал меня каждый день, но был намного спокойнее. Гораздо более уравновешенным. Что бы доктор Рейн ни сказала ему в своем кабинете, это, должно быть, задело его за живое, потому что папа пытался. Я видела, как сильно он старался, и это только усугубляло чувство вины.

Этого не должно было случиться.

Ничего из этого не должно было случиться.

— Я сделаю пару звонков позже. — Папа кладет ключи в тарелку на стойке для почты, медленно поворачивается в коридоре, как будто собирается что-то сделать, но не может вспомнить, что именно. — Я поговорю с директором Харкорт и попрошу кого-нибудь собрать вещи из твоей спальни. Я могу либо подъехать туда сегодня вечером, чтобы забрать все, либо мы можем сделать это завтра утром по дороге в ресторан…

Я обхватываю себя руками и, прищурившись, смотрю на него.

— О чем ты говоришь?

Раздражение окрашивает его голос.

— Я же говорил тебе, Пресли. Я не выпущу тебя из виду. Отныне ты будешь жить здесь. Я буду отвозить тебя в школу, и…

— ПАПА!

— Не подлежит обсуждению, Пресли! Я не могу смириться с мыслью о том, что ты там, в той школе, творишь с собой бог знает что, потому что тебе нужна помощь, а меня нет рядом, чтобы оказать ее.

Холодный жесткий страх скребет когтями по моему позвоночнику. Я не могу оставаться здесь, в этом доме. Не могу. Не после…

— Нет смысла обсуждать это, Пресса. Это для твоего же блага. Я знаю, это может показаться несправедливым по отношению к тебе прямо сейчас, но это в твоих же интересах…

Я наконец-то обретаю дар речи.

— Быть рядом со своими друзьями! И не чувствовать себя преступником, которого постоянно держат под замком. Ты теперь собираешься установить камеры в моей комнате, чтобы шпионить за мной посреди ночи?

Папа сжимает руки в кулаки. Он выглядит таким изможденным в своем великоватом свитере. Когда я думаю о нем в своей голове, то все еще вижу его с прямой спиной в униформе, гордого и высокого. Я с трудом узнаю этого незнакомца, стоящего в коридоре. Мама украла у него десять килограммов, когда уходила. Думаю, за последнюю неделю я украла у него еще пять.

— Тебе это не понравится, но… Я действительно думал об этом, — говорит он.

— Папа!

— Тем не менее, я выбрал менее навязчивый подход.

— Не могу дождаться, чтобы услышать, что ты считаешь менее навязчивым!

На его челюсти напрягается мускул; он вздыхает, заставляя себя сказать то, что ему нужно сказать дальше, и я уже знаю, что это будет плохо.

— Я снял дверь твоей спальни с петель, — выпаливает он. — Думаю… если ты пойдешь на терапию, и доктор Рейн посчитает, что у тебя все хорошо, ты сможешь получить ее обратно после окончания школы. Может быть. Будем действовать по обстоятельствам.

С тех пор как попала в больницу, меня заживо съедало чувство вины. Мой позор был поистине сокрушительным. Но внезапно я больше не чувствую себя такой виноватой. Я охвачена огненным шаром ярости.

— Ты не можешь этого сделать!

— Уже сделал.

Я задыхаюсь, изо всех сил пытаясь найти что-нибудь, что могло бы разрядить ситуацию и вернуть моего отца на сторону разума, но ничего не получается. Я знаю это. Поэтому вместо этого говорю:

— Неважно. Забирай дверь. Это не имеет значения. Я больше никогда не буду спать в этой комнате. Я собираюсь спать в своей комнате в академии.

— Нет! — Это редкое событие — быть свидетелем того, как Роберта Уиттона провоцируют на гнев. Однако я вижу это сегодня: его щеки почти фиолетовые. — Ты будешь делать то, что тебе говорят, и будешь хорошо себя вести, Прес…

— Если сделаешь это, то в тот момент, когда повернешься спиной, я сяду в самолет в Германию. Ты этого хочешь? Ты прогоняешь меня прочь. Как думаешь, каким будет мое психическое состояние, если будешь держать меня здесь взаперти как заключенную!

— Пресли, будь благоразумна.

— Ты будь благоразумен! Я знаю, что доктор Рейн не могла сказать тебе это сделать. Она посоветовала мне как можно скорее вернуться к нормальной жизни. Что я должна быть рядом со своими друзьями!

— Да, ну, иногда психиатры не всегда знают, что правильно для всех. Иногда отец знает, что лучше для его дочери.

Я просто стою там, разинув рот, и смотрю на него. Похоже, он не собирается двигаться дальше, и эта мысль пугает. И действительно не могу сейчас жить с ним в этом доме. Не могу заснуть в этой спальне. Я… я…