Аксум

— А что такое зло и что такое добро? Ты хочешь вступить со мною в диспут, Фобос? Но мы не в Греции, не в амфитеатре выступаем перед лицом многочисленных зрителей. Мы здесь с тобой по-простому, кулуарно, так сказать. Жаль, ты не совсем понимаешь это слово, но я объясню. Это значит, уединённо, в общем, я имел в виду, что меня ничего не сдерживает и сдерживать не может. Учти, это Фобос. После нашего разговора ты всё забудешь, но осадочек у тебя, между тем, останется, поверь мне. В твоих интересах — встать на сторону моего добра, а не своего, и помочь мне создать империю на этой территории. Дальше Африки я не пойду, может, и Египет не смогу захватить, но Куш станет моим, а вместе с ним и всё, что находится к западу от Египта.

— Ты хочешь разгромить финикийцев?

— Да, хочу, возможно, это получится нескоро, но у меня есть на то желание и аргументы, и вообще, после ограбления их сокровищницы в храме Баала у меня стало достаточно ресурсов. Я нашёл в нём много для себя интересного, жаль, что поблизости мало железной руды, меди и олова, чтобы изготовить оружие, но ведь я не тороплюсь, а караванный путь, что идёт сюда, скоро окажется в моих руках. Я много знаю об Африке, гораздо больше, чем все другие, вместе взятые, но знать — это одно, а уметь использовать знания в нужную сторону — совсем другое.

Фобос молчал, не зная, что сказать.

— Ты слишком многого требуешь от меня, я не готов дать тебе ответ, но скажи мне, ты человек или полубог, что служит Деймосу?

— Я служу только себе, и я человек.

— Хотелось бы верить этому.

— Верь, но мы заговорились, прими эту жидкость, она облегчит твою голову, и ты забудешь всё то, что мы обсуждали. Ты мне пока нужен.

— Подожди, как ты сделал так, что у меня развязался язык, и я болтаю без умолку, отвечая подробно на любой твой вопрос?

— Я просто владею медициной и знаю очень много о травах и средствах, влияющих на тело человека и любого животного, а раз знаю, то и применяю. Человеческий организм — открытая книга для меня.

— Ты по-настоящему страшный человек, вождь. Скажи, как твоё настоящее имя?

— Меня когда-то звали Мамбой, и я люблю, когда меня так зовут.

— Мамба? Странное имя, похожее на имя обычного чёрного дикаря.

Тут я не выдержал и рассмеялся, а закончив смеяться, сказал.

— Когда-то давно меня звали Иваном или, если говорить на твоём языке, то Иоанном, но это было так давно, что я уже и забыл про то.

— Иоанн! Я понял, ты не говоришь мне всей правды и ходишь кругами. Твоя душа чернее ночи, а ум острее, чем железный кинжал и такой же чёрный.

— Неважно, вот возьми это и выпей, — протянул я старику деревянную плошку с небольшим количеством остро пахнущей жидкости.

— А если я вылью её?

— То я налью ещё и залью тебе в глотку насильно, но тебе будет больно. А я не люблю без необходимости причинять боль. Я слишком хорошо её знаю, как физическую, так и душевную, и не разбрасываю её, как камни.

— Хорошо, я подчиняюсь силе.

— Это лучшее, что ты можешь сделать, Фобос, и я не спрашиваю, как тебя зовут, мне всё равно. Когда-нибудь ты скажешь сам, или не скажешь. Это не имеет никакого значения для меня.

— Ты слишком умён для дикаря и…

— Пей, — оборвал я его, — пей!

Фобос выпил и через несколько минут потерял сознание. Крикнув, я вызвал двух воинов, они подняли бесчувственное тело и отнесли его в комнату. Я вздохнул. Сколько придётся всего решать: искать людей, учить, ставить в жёсткие рамки разных нелюдей, заставлять делать так, как надо мне, а не как хочется им. М-да, но ничего, чай, не в первый раз. Вскочив с кресла, я отправился за город, развеяться и на ходу всё обдумать. Ещё нужно провести смотр войска, а то расслабились за пару дней.

Прибыв в полевой лагерь, я заставил всех собраться и построиться, и даже провёл небольшой смотр. Конечно, многие воины оказались недовольны контролем, гораздо лучше грабить и насиловать, а потом отдыхать от этого, лёжа в шатрах. Они пытались прохлаждаться или вернуться к вчерашнему разбою, но вчера — уже не сегодня, и меры к нарушителям я принимал самые жёсткие. Мне не нужна анархическая вольница и неподчинение моим приказам, пусть войско станет меньше, но зато будет беспрекословно выполнять все мои приказы.

Методы для этого я применял самые разнообразные, особенно все боялись, когда начинались «пляски» вокруг костра, где лежал связанный по рукам и ногам провинившийся. Человек, опоенный определённым отваром, медленно сходил с ума, глядя, как кружатся вокруг его полуголые товарищи, выкрикивая бессвязные слова или монотонно ударяя в тамтамы, что отзывались гулким звуком в черепной коробке истязаемого.

В общем, опыт у меня в этом деле очень богатый и описывать все реальные зверства ради жёсткой или даже жестокой дисциплины не имеет никакого смысла. Воины знали, на что шли, и знали мои требования, при этом они ни в чём не нуждались, по меркам этого убого мира, и находились на высшей ступени дикого общества. А что не сделаешь ради того, чтобы стоять выше других. У кого в руках оружие — тот и сила, а кто умеет управлять людьми с оружием, тот управляет и миром.