Акселерандо

Манни идет в свою комнату и с минуту рыскает в игропространстве, но там нету ничего настолько же интересного, как кот. Кошачья штука пахнет приключениями, чем-то запретным, сделавшимся достижимым. Манни удивляется, откуда папочка ее достал. Он пытается позвать отражение Большого Манни, но Большой не отзывается - спит, наверное. И после неудачной попытки отвлечься и поиграть, оставившей его в раздражении, игропространство - в полном беспорядке, а иллюстрации Сендака – спрятавшимися за большим басовым барабаном, Манни делается скучно. Но он еще, в сущности, маленький мальчик, и еще не наловчился как следует мета-программировать свое состояние. Потому вместо того, чтобы настроить свои ощущения так, чтобы уже не было скучно, он крадется к потайному порталу в спальне (который Большой Манни-отражение когда-то для него перепрограммировал - он связал его с малоиспользуемым общественным А-порталом, а тот, в свою очередь, превратил руткитом в прокси-сервер телепортов). И оттуда он отправляется вниз, в подземелье Красной площади, где бормочут и кричат что-то своим мучителям освежеванные существа, где на столбах, подпирающих небо, висят истерзанные и распятые ангелы, а банды полудиких детей разыгрывают свои психопатические фантазии на безответных андроидных копиях родителей и прочих авторитетов.

Там Лис, и Випул, и Карин, и Морган. Лис переоделась в боевое тело, в своего устрашающего серого боевого робота с длинными шипами и поясом сюрикенов, грозно вертящимся вокруг нее. «Манни! В войнушку?»

У Моргана вместо рук могучие рассекающие клешни, и Манни радуется, что пришел, снарядившись: его третья рука от локтя превратилась в костяную косу. Он с восторгом кивает. «Кто враг?»

«Они!» Лис разворачивается и показывает на стаю детей по ту сторону бутафорской кучи лома. Они собрались у помоста и тычут какими-то светящимися штуками во что-то извивающееся и заключенное в чугунной клетке. Все это – понарошку, но вопли - все равно настоящие. Манни вспоминает, как он умер здесь в последний раз, и как потом опять долго огораживал место в памяти вокруг выпотрошенного тела и черной дыры боли. «Они поймали Люси и мучают ее! Нам надо ее вернуть!» В играх никто не умирает по-настоящему (то есть – насовсем), но дети могут быть очень, очень жестоки - и если позволять им находить отдушины в игре, их легче будет удержать от того, чтобы сделать что-нибудь по-настоящему опасное и угрожающее структурной целостности биосферы. Так что взрослая часть населения Новой Японии решила, что уж лучше давать им отрываться друг на друге и полагаться на Город в исправлении сопутствующего ущерба.

«Классно!» Випул распахивает двери арсенала, начинает передавать дубинки, кромсалки, сюрикены и душилки, и глаза Манни загораются. «Давай!»

Спустя десять минут окапывания, бега, схваток, а потом и воплей, Манни обнаруживает себя устало прислонившимся к обратной стороне столба для распятий. Он хватает воздух. Пока что все было просто отлично, и его рука ноет и чешется, устав колоть, но у него есть нехорошее чувство, что это ненадолго. Лис рванулась в самую гущу и запуталась цепями в опорах помоста. Теперь они поджаривают ее на огне, и ее вопли, усиленные электроникой, доносятся сквозь звуки его собственного хриплого дыхания. С его руки, скапывая с острия когтя, стекает кровь – не его собственная - и он содрогается от безумного желания крушить, жестокой нужды причинять боль. Над его головой что-то издает скрипящие звуки. Скриии, скриии... Он смотрит наверх. На столбе распят ангел. Крылья разорваны там, где они вбили шипы между костей, поддерживающих огромные мембраны для полета в слабой гравитации. Он все еще дышит, никто и не постарался его прикончить, да и не постарается, пока так сильно не захочется, что...

Манни выпрямляется и тянется когтем третьей руки к его тонкой талии, покрытой синей кожей, но тут он слышит голос. «Погоди». Это внутренняя речь, и она сопровождается ключами принуждения, привилегиями супер-пользователя, которые заставляют его локоть замереть на месте. Он разочарованно мычит и поворачивается, готовый сражаться.

Это кот. Он уселся, свернувшись, на булыжнике позади (как странно: точно там, куда Манни только что смотрел), и наблюдает за ним глазами-щелочками. Манни ощущает потребность наброситься на кота, но его руки не двигаются, да и ноги тоже. Хоть это и Темная Сторона Красной Площади, где играют несносные детки и может быть всякое, и где у Манни могут оказаться куда большие когти, чем все, на что способен кот, но Город соблюдает некоторый контроль и здесь. Так что кошачьи ключи доступа действуют, и решительно препятствуют резне. «Здравствуй, Манни» - говорит кошачья штука. «Твой папа волнуется. предполагалось, что ты в своей комнате! Он ищет тебя. Большой ты устроил тайную калитку, да?»

Манни рывком кивает, и его глаза широко раскрываются. Он хочет закричать и наброситься на кошачью штуку, но не может. «Что ты за штука?»