Акселерандо

Неоптимизированная версия Хомо Сапиенс поддерживает когерентность своего состояния всего две или три гигасекунды, прежде чем поддаться некрозу. Но всего за десять гигасекунд нашествие людей поставило мертвую систему коричневого карлика с ног на голову. Сняв кожуру с мертвых планет, они построили из добытых ресурсов собственную обитаемую среду, подходящую для их формы углеродной жизни. Они реконструировали луны и построили искусственные сооружения размером с астероиды. Они вытащили концы кротовин из маршрутизаторов и превратили их в свою собственную грубо сколоченную сеть двухсторонних каналов, а потом научились создавать новые кротовины, и сконструировали собственные коммутаторы пакетов. Отладив сообщение через кротовины, под покровом межзвездной тьмы вдали от горящих звезд и обедненных металлами карликов с подозрительно низкоэнтропийной светимостью, они строят собственную сеть межзвездных сообщений и торговли. Отвага, которая сопровождает это предприятие, поражает воображение. Несмотря на полную неприспособленность консервированных обезьян к жизни в межзвездной бездне, несмотря на то, что в сравнении с планетами коричневого карлика Плутон покажется тропическим раем, они захватили всю эту адову систему.

Новая Япония — одно из новых государств этой сети, узлы которой физически располагаются внутри антропоформированных пространств колоний-цилиндров. Очевидно, о старой Японии ее создатели имели только то представление, которое смогли извлечь из сделанных до деконструкции старой Земли записей — в качестве отправной точки они использовали смесь, составленную из фильмов о ностальгических путешествиях, анимаций Миядзаки и культуры аниме. И она стала домом для множества человеческих существ, хоть на своих исторических предшественников они и похожи примерно так же, как и Новая Япония — на свой давно исчезнувший оригинал.

Человечество?

Их деды, наверное, распознали бы в них людей — в большинстве случаев. Те из их потомков, кто стал по-настоящему чужд и невообразим с точки зрения выживших из предсингулярного века, остались дома — они погрузились в бурление раскаленных докрасна облаков нанокомпьютеров, пришедшее на смену ровному коперниковскому созвучию планет, танцевавших орбитальный танец вокруг Солнца Земли. Быстромыслящие мозги-матрешки столь же непостижимы простым предкам послелюдей, как МКБР для амебы — но и настолько же непригодны для обитания. В космосе полно их давно выгоревших останков, могил цивилизаций, навсегда оставшихся у своих звезд и уничтоженных информационным коллапсом. Тем временем, где-то вдали сверхинтеллекты галактических масштабов отбивают в пустоте неизъяснимые ритмы, пытаясь склонить Планкову основу пространства подчиняться их воле… Послелюди и немногие другие полупревзошедшие виды, открывшие сеть маршрутизаторов, живут своей тайной жизнью во тьме между этими сияющими островами — похоже, у пребывания не слишком разумным есть свои преимущества.

Человечество. Одиночный разум, большая часть которого заперта внутри черепа, приспособляемый как к кочевому, так и к оседлому образу жизни, объединяющийся в небольшие семейные группы, в свою очередь склонные составлять большие племенные сети. До Великого Ускорения доступными вариантами были только эти. Теперь, когда пассивная материя обрела способность мыслить, и каждый килограмм краски на стенах может содержать в себе сотни выгруженных предков, когда каждая дверь может быть кротовиной и открываться в поселение в полупарсеке отсюда, человек может оставаться одним и тем же, а вокруг него меняется уже сам ландшафт — он мигрирует, мутирует, льется бесконечной рекой, и наполняет роскошную бездну личной истории. Жизнь здесь богата, неистощимо изменчива и подчас удивительна. И племенные группы действительно сохраняются, скрепленные силами подчас причудливыми и экзотическими, несмотря на разделяющие их триллионы километров и миллиарды секунд. Иногда эти силы надолго исчезают, но проходит время, и они возвращаются, как будто посмеиваясь над бесконечностью…

* * *

Когда векторы состояния предшественников могут быть в точности записаны, каталогизированы и доступны для повторного вызова, почитание предков обретает совершенно новый смысл. Пока Рита глядит на кошачью штуку, и крошечные капилляры на ее лице в ответ на выброс адреналина сжимаются, заставляя ее кожу бледнеть, а зрачки расширяются, Сирхан преклоняет колени перед маленькой гробницей, зажигает ладан и готовится с уважением встретить дух-отражение своего деда.

Строго говоря, ритуал не обязателен — Сирхан может поговорить с духом, когда он пожелает и где пожелает. Дух ответит безо всякой задержки, отколет какую-нибудь шутку на мертвом языке, или может, расспросит о каких-нибудь давно умерших людях, но Сирхан повернут на ритуалах, и к тому же, такие встречи даются ему непросто, а ритуал помогает их выстроить.