Аккорд

"Чудак ты, дядя!" – снисходительно улыбнутся те нынешние мальчики, которых порносайты к шестнадцати годам сделали всезнающими и всеядными. Они умеют управляться с различными гаджетами, но у них отсутствует главный гаджет – сердце. Подкрепив себя энергетиком, они совокупляются с тем скороспелым знанием дела, которое мне, непосвященному, приходилось по крохам добывать годами. Завидую ли я им? Ничуть, потому что это тот самый счастливый случай, когда путь познания важнее и упоительнее самого знания. Да, мои молодые просвещенные друзья: я – герой не вашего времени. Но в том времени, откуда я родом, героями были все. Мы были молоды, отважны и доверчивы. Нас могли обмануть политики, но не любовь, и мы дивизиями сдавались ей в плен, чтобы стать ее рабами. Дети романтичной эпохи, мы даже в кровати оставались целомудренными. И мне жаль будущие поколения, которые обязательно найдут противоядие от любви и стыда и после этого перестанут быть людьми.

Прильнув ко мне, Ирен говорила:

"Мы, девочки, устроены совсем не так, как вы, мальчишки. Мы переживаем сильнее и глубже, чем вы, и поэтому нас перед ЭТИМ надо гладить, целовать, признаваться в любви, просить прощения, всякие слова хорошие говорить… В общем, надо сначала подготовить. Тогда и мне будет хорошо, и тебе. Попробуй, а я буду подсказывать. Только ради бога не подумай, что я это уже с кем-то делала! Просто я женщина и знаю! Вот давай, я покажу, как надо меня целовать…"

И она к тем приемам, что я знал, добавила свой острый любопытный язычок. Что за странное щекочущее ощущение, когда в лежбище твоего лежебоки-языка вторгается гибкая, яркая, сочная дама и пытается занять его место!

"Вот так, говорят, нужно делать и ТАМ! – многозначительно повела глазами вниз Ирен и деловито продолжила: – Теперь грудь! Вот, смотри!" – и стала показывать, где и как сильно ее надо трогать, что и как целовать. Подпалив сухую инструкцию любовным огнем, я попробовал, и получился послушный ручной пожар. Закрыв глаза и украсив себя блаженной улыбкой, Ирен бормотала:

"Да, так, так, Юрочка, правильно, все правильно…"

Что за ночь: каждые пять минут – великое открытие! Насладившись, Ирен продолжила:

"Мне будет приятно, если ты погладишь меня здесь, здесь и здесь, – взяв мою руку в свою, провела она ею по животу, паху и внутренней стороне бедер. – А особенно здесь, – и возложила мою ладонь себе на пах. – Вот, смотри: теперь самое главное…"

И выделив из моей ладони средний палец, преподала ему первый урок точечного массажа, от которого, в конце концов, возбудила и себя, и меня.

"Теперь ты…" – пробормотала она и закрыла глаза.

Я оказался хорошим учеником, что она вскоре и подтвердила подрагиванием и тихими стонами. На поле боя выкатилась моя царь-пушка и под страстное уханье пружин довершила наши показательные маневры. Придя в себя, Ирен сказала:

"Кошмар! У меня целых три раза получилось… – и, покраснев, добавила: – Ты, наверное, считаешь меня совсем бесстыжей, да?"

Через полчаса мы договорились, что утром я везу ее знакомить с родителями, притом что покинуть комнату нам придется до того, как вернутся ее подруги – то есть, до девяти. Я успел побывать в ней еще дважды, и после того как она, донельзя довольная, заснула у меня на груди, отнес ее на свободную кровать и, стоя на коленях, минут десять любовался ее сонным изнеможением.

В дальнейшем я, пользуясь ею, как наглядным пособием, изучил и по достоинству оценил строение женского тела и особенно его поясничного отдела. Великая природа, трудолюбивая и неугомонная, мало того что наделила женщин тщательно продуманным сложением, но к тому же удивительно уместно расположила и замаскировала их главный и самый важный канал связи с внешним миром. Белогрудые волны и заводь-живот сквозь воронку текут в перламутровый грот. Поместив ее кимберлитовую трубку в корневых истоках междуречья и наделив небывалой степенью свободы, она тем самым избавила женщин от необходимости задирать хвосты и приседать на задние лапы. Облагородив таким образом животную суть человеческого соития, она превратила его в сладостный диалог одержимой и неудержимой плоти.

5

Любовь состоит из тысячи мелочей, и каждая мелочь важна. Например, самоотверженная решимость Ирен ехать со мной морозным новогодним утром на край света. Трогательно бессильная, с нежелающим просыпаться лицом и безвольно брошенными на колени руками она сидела на кровати, собираясь с духом.

"Оставайся! – говорил я. – Днем я за тобой приеду"

"Нет, нет! – лепетала она. – Сейчас встану… Сейчас, подожди… Вот, сейчас, сейчас…"

Пожелай она остаться в согретой нашими объятиями постельке, и я бы ее понял, но некая моя ничтожно малая часть с безукоризненной памятью и злобным нравом не забыла бы, не простила и ждала бы своего часа, чтобы припомнить и восторжествовать.