Аккомпаниатор

Кораблева. Григорий Николаевич… Вернемся к нашим расчетам. Вы у меня проработали почти два года… без выходных… без отпуска. Я вам все оплачу. Пожалуйста, скажите, сколько я вам должна? Мы не составляли никаких трудовых соглашений… или, как сейчас принято говорить, контрактов…

Изольд. Я недавно открыл для себя удивительную форму – договор о намерениях… Представляешь, подходишь на Тверской к жрице любви из ближнего зарубежья… вручаешь ей эдак договор о намерениях… в валюте дальнего зарубежья, ну и потом с ней, как говорится, ратифицируешь…

Григорий. Жанна Владимировна, вы мне ничего не должны.

Сверчкова. На нашу совесть упирает. Для чего яды брал?

Григорий. Про что вы? (Пауза.) У Изольда Тимофеевича проживали тараканы…

Изольд. Вы знаете, я, собственно, не против этих насекомых. Отвел им уголок на кухне. Они поначалу вели себя достойно… потом, видно, почувствовали ветер перемен или просто стали жить лучше, захотели, как водится, увидеть мир. Сначала одного принес на репетицию на лацкане… другого на концерт. Поем, знаете ли, хором, а насекомое – с меня на соседа. Тот задергался, стал его сгонять, потом заорал как безумный… Пели что-то возвышенно-церковное… можете представить эффект!..

Кораблева. Светлана Васильевна, сколько сейчас платят домработнице?

Сверчкова. Как договорятся.

Изольд. Он не домработница, а домработник. Мужчина получает во всем мире больше, потому что он – штучный товар! Он ценится дороже. Это вы идете оптом!

Кораблева. Изольд Тимофеевич, вы просто чудовище! Я никогда в жизни не встречала подобного… циника!

Изольд. Мне вас жалко! На закате дней в первый раз встретить циника! Неужели до этого были только благородные романтики? Я с нетерпением жду возможности открыть ваши воспоминания… Там есть, надеюсь, и интимные подробности… Хотя сомневаюсь… глядя на автора… даже в упор…

Григорий. Изольд Тимофеевич!

Изольд. Подожди, друг! Я терпеливо внимал этим пресным речам… Меня немного смущает моя роль… безмолвного соглядатая. Я что здесь, понятой? Зачем меня сюда пригласили?

Сверчкова. Пригласили – спасибо скажи… Вон сколько съел!

Изольд. Нет! Позвольте… объясните мне! Что же… я это не совсем понимаю… был приглашен сюда в качестве статиста? Что происходит?! Меня сюда привели… для твоей публичной казни? Присутствовать в качестве зрителя?!

Кораблева. Здесь никого не казнят…

Изольд(кричит). Я против казней…

Сверчкова. Чего ты кричишь? Чего кричишь? Как его теперь успокоить?

Григорий. Изольд Тимофеевич…

Изольд. Нет, позвольте… я хочу спросить эту большевичку…

Кораблева. Вы меня с кем-то путаете… из вашего… парфюмерного набора…

Изольд. О нет, мадам! Этот стиль… мне знаком до слез… Вы собрали тут у себя на квартире этакую революционную тройку… не спросив меня… готов ли я быть в этом зловещем качестве?! Вы вынесли приговор, вы совершили акт гражданской казни, в виде наказания бросили ему жалование домработницы. Каждый человек может рассчитывать на защиту… Позвольте мне не судить, а защитить этого мальчика?!

Кораблева. Пожалуйста, покиньте… мой дом!

Изольд. Вот он – стиль сильных мира сего: покиньте мой дом… На свете нет другого такого дома, который я хотел бы так немедленно покинуть, как этот! Я выйду в дверь, я вылечу в окно… Вот я сейчас пойду и демонстративно помочусь в угол!

Сверчкова. Стой! Черт! Ты что хулиганишь? Ты в милицию захотел?!

Изольд. Ага! Крики и визги толпы!

Кораблева. Григорий Николаевич… прошу вас мне помочь. Я не могу больше ни одной минуты находиться с этим человеком!

Сверчкова. Жанна, извини… извини… Кто ж знал, что такой окажется?

Изольд. Я фигурально… чтобы она поняла… Я таких очень хорошо знаю… Эти сухие дрожжи боятся только одного, когда ты берешься за ширинку…

Кораблева. Прошу немедленно – вон!

Изольд. Это во-первых. Во-вторых, мне не надо открывать ее книгу, чтобы понять – этого никто читать не будет.

Кораблева. Меня это мало волнует…

Изольд. У меня была одна… не помню уже, когда она появилась у меня… Эдакая… напоминала собой продолговатую рыбу… читала мне свои стихи часами. Часами гудела… что-то в нос… Двадцать букв не выговаривала и читала-читала. Прежде чем осчастливить робким, понимаете ли, угловатым поцелуем… Ну я, как интеллигентный человек, конечно, боролся со сном – потерял просто с ней несколько лет жизни! Игорь…

Григорий. Меня зовут Григорий…

Изольд. Да-да! Конечно… извини. Предъяви им иск немедленно. Пусть они тебе заплатят за услуги!

Сверчкова. Слушай! Мистер Иск… Никто его обирать не хочет. Он свое получит. Говори, Григорий, сколько я тебе должна.

Григорий. Никто мне ничего не должен.

Сверчкова(громко). Заработанное возьмешь. Думаешь, если у тебя совести нет, то и все такие? Я сама сочту и вам принесу… Приду завтра…