Ахульго

Понимая, как нелегко приходилось в горах Ахмед-хану, уже не имевшему сил, чтобы оградить свои владения от влияния Шамиля, шамхал Тарковский решил сделать благородный жест. Опасаясь, как бы последнего наследника Хунзахских ханов не постигла участь французского короля, шамхал пообещал вернуть во владение пятилетнего Султан-Ахмеда, который приходился ему племянником, аулы Урма, Параул и Дургели. Эти аулы располагались неподалеку и были защищены царскими войсками. В свое время они были отобраны Ермоловым у воевавшего против него Ахмед-хана Аварского и подарены шамхалу Тарковскому – покойному отцу нынешнего шамхала Абу-Муслима.

– Как думаешь, – прищурил глаз Ахмед-хан, – пойдет Граббе на Шамиля?

– Ему это нужно больше, чем нам, – ответил Абу-Муслим.

– А будет тянуть, скажу, что мюриды хотят захватить Хунзахскую крепость, – пообещал Ахмед-хан, которому царская крепость у него под боком тоже не нравилась, но делать было нечего, приходилось терпеть.

– А разве уже не хотят? – удивился шамхал Тарковский.

– Думаешь, Шамиль забыл, как в Хунзахе убили имама Гамзатбека? Он бы давно все горы к рукам прибрал, если бы не Хунзах с его крепостью. Я бы на твоем месте не ждал. Эти генералы ничего не понимают. Раз мы пустили их на свои земли, путь воюют.

Ахмед-хан внял совету шамхала, как только прибыл в Хунзах. К тому же оказалось, что еще несколько аулов перешли на сторону Шамиля и вернуть их в покорность не мог даже отчаянный храбрец Хаджи-Мурад. Брожения начались и среди самим хунзахцев, подозревавших, что царская крепость построена не столько для того, чтобы защитить их от мюридов, а затем, чтобы обратить в крестьян самих хунзахцев.

Комендант крепости всегда от них чего-то требовал, прибывавшие отряды становились лагерями вокруг крепости, вытаптывая луга и поля, лошади их превращали родники в грязное месиво, солдаты съедали целые отары овец. А теперь еще велено был снабжать крепость дровами, которых было негде взять на Хунзахском плато. Когда последнее требование не было выполнено, солдаты принялись таскать бревна из пустых домов. Пустые не значило – ничьи. Но обиженных хозяев никто не слушал.

Власть Ахмед-хана становилась все более шаткой, а влияние Шамиля неудержимо росло. Даже теперь, когда он не предпринимал никаких серьезных действий и был занят строительством на Ахульго да исправлением нравов своих соплеменников.

Ахмед-хан, не долго думая, призвал своего мирзу, секретаря, и велел ему сочинить письмо о страшных бедствиях, которые постигнут Хунзахское ханство и весь Кавказ, если власти Шамиля не будет теперь же положен конец.

Мирза постарался так, что ему стало немного жаль расставаться со своим произведением. Это был истинный шедевр, украшенный представлениями горцев о Страшном суде. Прочитав письмо, Ахмед-хан удивленно почесал голову, а затем велел сделать еще одну копию, чтобы отправить ее в Тифлис, главному начальнику. Усердный мирза переписал письмо дважды, оставив одну копию и себе, для примера потомкам.

Глава 24

Наступала осень, ночи становились все холоднее. По вечерам над Ахульго курились дымки, исходившие из подземных жилищ. Кое-где горели костры и на самой горе, делая ее похожей на дремлющий вулкан, готовый взорваться в любое мгновение.

Сурхай все еще продолжал строить. Закончив с жилищами, он вновь укреплял оборонительные сооружения. Людей у него было немного, потому что большинство было отпущено по домам собирать урожай и готовиться к зиме.

Сурхай часто взбирался на скалу, возвышавшуюся над перешейком, который вел на Ахульго, а теперь был глубоко перекопан. Сурхай смотрел на результаты своих стараний отсюда, сверху, и ему хотелось верить, что Ахульго теперь неприступно. Беспокоила его только сама эта скала, с которой он обозревал Ахульго. Дорога из Ашильты шла как раз мимо нее. И если бы ему удалось превратить в крепость и саму эту скалу, то горцы смогли бы не только на ней обороняться, но и защищать подступы к Ахульго.

Сурхай решил так и сделать. Но сил на это уже не было, и ему пришлось отложить свой план до лучших времен, а пока поразмыслить над тем, какой именно должна быть эта крепость на высокой скале.

Имам уже отвык получать добрые вести, но на днях случилось то, чего он давно ждал. Жены, дети, гости – все это было очень важно, но Шамиль не чувствовал себя на Ахульго вполне уютно, пока не привезли на нескольких лошадях его книги. Они уже были на Ахульго в доме Шамиля, когда сюда приходил Фезе. Генерал разрушил аул, но книги уцелели. Их спас благочестивый ашильтинец Магомед, укрывшись с ними в узкой пещере и завалив за собой вход. Его считали погибшим, но на третий день он сумел выбраться. Это сочли чудесным воскрешением, но сам он уверял, что его спасли книги, от которых исходила особая сила. Сурхай тоже любил книги и хорошо понимал, что они значат для Шамиля. Потому и построил отдельную келью для библиотеки имама.