Ахульго

Вдруг послышался шорох. Ефимка испуганно вжался между больших камней, ожидая увидеть крадущихся горцев. Но увидел девочек. С кувшинами на плечах они спускались со стороны Ахульго. Оглядевшись, девочки стали набирать из реки воду. Ефимка следил за ними, затаив дыхание. Это было так неожиданно, так невероятно! Одна из девочек вдруг посмотрела в его сторону, и он увидел ее большие глаза, в которых сиял лунный свет. Это была красавица Муслимат, дочь наиба Сурхая. Зачарованный Ефимка боялся спугнуть это видение. Ему хотелось, чтобы девочка не уходила. Но тут снова грянула пушка, отмеряя получасовую порцию устрашения. Девочка проводила испуганным взглядом искрящуюся гранату, а затем поспешила за своими подругами, которые уже исчезали в черных складках горы. Ошеломленный Ефимка взял котелок и медленно полез вверх, прислушиваясь к охватившим его новым, незнакомым до сих пор чувствам.

Выпив чаю и отдав Ефимке последний кусок колотого сахара, который нашелся в кармане у Васильчикова, офицеры пошли назад. Напоследок они еще раз напомнили солдатам, что нужно держать ухо востро, что горцы ловки и хитры и что от радения каждого зависит жизнь не только его самого, ни и спящих товарищей. Солдаты с готовностью брали под козырек: «Слушаюсь, ваше благородие!», хотя лучше необстрелянных молодых офицеров знали, что к чему и сколько опасностей таит кавказская ночь в соседстве с противником.

Ефимка в эту ночь больше не стрелял. Его отправили спать, но он так и не сомкнул глаз до рассвета, вспоминая чудесное видение у реки.

Глава 90

Наиб Ахбердилав спешил помочь Шамилю. Он со своими мюридами метался в верховьях Андийского Койсу, стараясь собрать побольше ополченцев. Его мюриды объезжали даже самые маленькие аулы, поднимая людей на борьбу.

Муэдзины взывали со всех мечетей:

– Рабы Аллаха, люди Аллаха! Поспешите на помощь, братья!

Глашатаи кричали с крыш:

– Приказ от Шамиля! Выходите!

Народ собирался на годеканах, и мюриды говорили людям:

– Всем известно о вашей храбрости! Теперь ваш имам нуждается в вашей помощи!

– Его окружили на Ахульго!

– Хотят задушить нашу свободу!

– Не думайте, что вас это не коснется!

– Если генерал, да поразит его Аллах, одолеет Шамиля, ханы доберутся и до вас!

– Неужели вы хотите стать рабами мучителей?

Не было аула, откуда бы и раньше не уходили люди к Шамилю. Тогда шли по выбору, по одному от нескольких домов, и такие наборы происходили уже не раз, лишая аулы самых сильных мужчин. Но теперь настала пора, когда нужны были все, кто мог держать оружие. Никто не мог заставить горцев выступить на битву. Однако все понимали, что если сегодня беда добралась до твоего соседа, то завтра доберется и до тебя.

– Быть может, нам даже не придется сражаться, – говорил Ахбердилав.

– Чем больше нас будет, тем скорее отступит генерал, а первыми разбегутся отступники-ханы!

Люди стекались с хуторов, шли, бросая поля и сады. Война за правое дело считалась делом первостепенной важности. Старики красили хной бороды, чтобы сойти за молодых. Даже те, кто не отличался воинственным характером, прощались с семьями, чтобы не прослыть трусом и не покрыть несмываемым позором имена своих предков, а с ними и будущих потомков. Добыть в бою славу было важнее, чем нажить богатство. Все прочее могло погибнуть, исчезнуть, все, кроме доброго имени. Человек из славного рода всегда был в цене.

Каратинцы, андийцы, гумбетовцы, люди из других обществ собирались в указанных наибами местах, а затем вливались в отряды Ахбердилава и Галбац-Дибира.

Но даже срочная мобилизация имела свои правила. Кто не мог выступить сам по старости или болезни, тот выставлял коня с седлом и снабжал остальным того, кто отправлялся на войну. Точно так же, как немощные посылали в хадж своих «заместителей», а благодать от совершенного паломничества доставалась обоим. Каждый воин должен был иметь сто пуль и соответствующее количество пороха. Конные имели позади седел хурджины с провизией и прочими необходимыми вещами вроде бурок или подков. Сверху привязывали бурки с башлыками. Если отряд был пеший, каждый имел небольшой запас самой простой пищи. В походе воины привычно полагались на местное население, которое не оставляло их в нужде.

Те же неписаные правила требовали, чтобы раненых и убитых выносили даже под пулями и при малейшей возможности отправляли домой.

– Но не бойтесь и погибнуть на пути Аллаха! – убеждал горцев Ахбердилав.

– Шахиды обретают вечное блаженство и могут ходатайствовать за всех своих близких!

А старики вспоминали погибших героев и объясняли молодым воинам:

– Если воин погибает в бою, его похоронят в запачканной кровью одежде, чтобы в Судный день Аллах выделил его перед остальными особой милостью.