Ахульго

– А у нас как раз готово описание неприятельской позиции.

– Позиции? – не понял Граббе.

– То бишь Ахульго, – сказал Милютин.

Топограф развернул составленную им карту.

– И план, ваше превосходительство, и глазомерная съемка, и словесное описание, – сообщил Алексеев.

– Извольте, – кивнул Граббе, начавший приходить в себя.

– Правду сказать, это не гора, а достойный удивления перл, дикая прихоть природы, – начал Милютин.

– Грозная позиция! Две одиноко стоящие крутые скалы, разобщенные от всего окружающего глубокими обрывами. Всего разглядеть не удалось, но и то, что успели, являет собой достижение фортификационного искусства, которое бы сделало честь и не горскому инженеру.

– Старое и Новое Ахульго, как видно из плана, занимают два огромных утеса, разделенных между собою глубоким и узким ущельем речки Ашильтинки, – продолжил Алексеев, показывая на карте описываемое место.

– Оба вместе они составляют полуостров, огибаемый с трех сторон рекой Андийское Койсу.

– Погодите, – поднял руку Граббе.

– Я и сам все это видел. Лучше пригласите в штаб командиров, пусть они полюбуются, а я потом буду.

План, представленный Алексеевым, и словесное описание Милютина офицеры поначалу сочли преувеличением.

– Откуда такое могло взяться в горах? – недоумевал Пулло.

– Не иначе как турки шпионов прислали, – предположил Лабинцев.

– Или, скорее, англичане, – добавил Попов.

– В прошлый раз ничего такого не было.

– А мне думается, что горцы и сами кое-чему научились, – сказал Галафеев, пожевывая ус.

– Однако же, господа, – сказал Траскин, – желательно знать подробности этих титанических работ.

– Верхние площадки утесов ограждены кругом каменистыми обрывами и примыкают к окружающим горам только двумя узкими перешейками, – продолжал Алексеев.

– А над Новым Ахульго высится, кроме того, отвесная вершина, увенчанная Сурхаевой башней.

– Что еще за башня? – любопытствовал Пулло.

– Вроде небольшой крепости, – объяснял Милютин.

– Командует всеми подходами к Ахульго.

– Дас, – мрачно изрек Галафеев.

– Ничего, ваше превосходительство, – сказал Попов.

– Мы их мортирами достанем, навесным огнем.

– Подозреваю, там много сюрпризов заготовлено, – сказал Галафеев.

– И все скрыто за огромными завалами, – продолжал Милютин.

– Обрывы обоих Ахульго изрыты множеством пещер. А в одном месте утесы до того сближаются, что между ними переброшено над пропастью несколько бревен в виде моста. Сущая беда это Ахульго! Вроде как грецкий орех из двух половинок, если скорлупу снять.

– Орешек-то крепкий, – заметил Галафеев.

– Просто так не раздавишь.

– Вообще вся местность Ахульго чрезвычайно сурова и дика, – добавил Алексеев.

– Горы каменистые, бесплодные, все в трещинах.

– Так что там еще Шамиль придумал? – торопил Галафеев.

– Не довольствуясь естественной неприступностью местоположения, Шамиль укрепил свое убежище еще искусственными средствами, весьма хорошо обдуманными, – добавлял Милютин.

– Узкие гребни, которыми оба Ахульго примыкают к окружающим горам, глубоко перекопаны. За перекопами – каменные постройки с бойницами. В Новом Ахульго за передовою башнею устроено нечто вроде бастионного фронта: две каменные постройки, а между ними крытые траншеи.

– Полагаю, для перекрестного огня, – сказал Попов.

– По собранным сведениям, на обоих Ахульго устроены целые селения, но дома совершенно скрыты за покатостями со стороны возможного штурма, а большею частью вкопаны в землю.

– Ловко, – качал головой Лабинцев.

– Подземная крепость. Слыханное ли дело, господа?

– Устроены также боковые ложементы по краям обоих утесов, не считая множества завалов.

– Сдается мне, наш с Фезе визит не прошел для горцев даром, – сказал Попов.

– Вместо прежних саклей – укрепления, которые весьма трудно будет сбить даже полевой артиллерией.

– К тому же неприятель в своих подземных саклях, траншеях, завалах, пещерах и за утесами будет совершенно скрыт от наших глаз и выстрелов, – добавил Пулло.

– А наши войска, напротив, будут открыты на всех пунктах.

– А если принять в соображение меткость стрельбы неприятеля… – размышлял Галафеев.

– Да к тому же упорство и фанатизм, с которым горцы будут обороняться в своем последнем убежище…

Галафеев не закончил, увидев, что в палатку вошел Граббе. Подчиненные отдали командующему честь. А Траскин закончил вместо Галафеева:

– …Можно только дивиться подвигам, предстоящим войскам нашим, и твердой воле начальника, который решился во что бы то ни стало истребить это гнездо мятежников.

– Вашими бы устами да мед пить, господин полковник, – сказал Граббе. Затем обратился ко всем офицерам: – Ахульго – это всего лишь гора, на которой засел Шамиль. Надобно его достать. Если придется, и само Ахульго с землей сравняем. Иного пути нет. Вернуться ни с чем – значит, отдать Шамилю весь Кавказ.

«Разбить и разогнать», как обещал царю Граббе, не удалось. Оставалось одно – обложить и задушить. И это намерение обретало уже реальные очертания, потому что скоро было получено известие о занятии Ашильты и приближении с двух сторон горских милиций во главе с ханами.