Акапулько

— Смерть будет долгожданной гостьей. Моя голова сейчас развалится на куски. Я запросто могу скончаться у тебя на руках.

— Весельчак. — Она долго и пристально смотрела на Формана, потом сделала вывод: — Ты пьян.

— Неправильное грамматическое время. Был пьян, когда-то был пьян, буду пьян снова. В настоящий момент у меня просто похмелье. О, Господи, какое похмелье!

— Прошу тебя, я знаю, конечно я слишком примерная, но не говори Его имя всуе.

Форман состроил гримасу.

— Рождество. Бах! Вздор!

Она улыбнулась.

— Язычник.

— Христианка, — не остался он в долгу. — Эй, похоже, мы начали обзываться.

— Как бы то ни было, как христианка, я не могу оставить тебя страдать. Пойдем со мной, и я позабочусь, чтобы ты получил лечение, которое соответствует твоему состоянию.

— «Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя…»

— Время от времени ты обращаешься к превосходным источникам. Но уж если начал, то скажи и остальное: «Но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить…» Так Руфь говорила Ноеминь[127].

— Эта девица, Руфь, — у нее был несомненный литературный талант.

Грейс отправилась вверх по склону, Форман поспешил за ней. Она оглянулась, стараясь не рассмеяться.

— Для такого распутного кутилы, ты, я смотрю, находишься в неплохой форме.

— Моя форма не такая уж хорошая. Если ты извинишь меня, я думаю, меня сейчас стошнит. — Форман отбежал к деревьям, скрылся из виду. Вернувшись, он выглядел еще слабее и бледнее, чем обычно. — Рождество бывает только раз в году, чему я очень признателен.

Она снова направилась вверх.

— Эй, не бросай меня! Запомни, милосердие тоже христианская добродетель. — Чувствуя дрожь в ногах, Форман пошел вслед за Грейс и, в конце концов, догнал ее. Но дышал он при этом очень тяжело.

Четыре таблетки аспирина из аптечки Грейс сразу и кварта крепкого черного кофе немного погодя — и маленькие человечки в голове Формана были почти окончательно разбиты и отступили. Его нервная система стабилизировалась, а череп изнутри оказался более или менее невредимым. Правда, были моменты, когда глаза Формана функционировали отдельно друг от друга; в один из таких моментов ему все же удалось рассмотреть Грейс Бионди у противоположной стены ее однокомнатной хижины.

— Ты мне так и не сказал, — начала она, — что за самоубийственный порыв привел тебя сюда в глухую ночную пору.

— Со временем ты узнаешь всю правду, — ответил Форман. — Я одержим черной страстью…

— Будь серьезным.

— Моя машина чуть не развалилась на ходу. Я едва спасся от дикой индейской банды, которая хотела безжалостно расправиться со мной. Каша, в которую превратилась моя голова, очень чувствительно реагирует на боль, оскорбления и скрипящие звуки любого происхождения. По вышеуказанным причинам я сейчас серьезен как никогда.

— Я сдаюсь. Ты безнадежный случай.

— В седьмом классе у меня была учительница, звали ее Фитцпатрик. Вот она-то была настоящей ведьмой. Мисс Фитцпатрик была неутомима. Она всегда, во что бы то ни стало, должна была добиться определенного ответа от определенного ученика. Ее не волновало, что она запугивает детей, что ни у кого из них нет ответа, который она хочет услышать. Мисс Фитцпатрик настаивала и выведывала, она выманивала лестью и обхаживала, она задабривала и уговаривала, она запугивала и устрашала всех нас. В то время я ненавидел мисс Фитцпатрик. Ретроспективно, я ненавижу ее и сейчас. Я всегда буду ненавидеть ее.

— И я напоминаю тебе твою мисс Фитцпатрик?

— Только в части твоего совершенно нормально развитого упорства. Во всех остальных отношениях ты просто сокровище и капельку красивее, чем мисс Фитцпатрик.

— Форман, — сказала она. — Я думала о тебе…

— Хорошо. А сейчас ты воочию видишь перед собой человека, которого от неминуемой гибели отделяет лишь узкая грань, и…

— Ты выживешь.

Ей захотелось прикоснуться к нему.

— Чего ты хочешь от меня? — спросила она.

— Тебя.

— Я так не думаю. Такой человек, как ты, — он не для меня. Горе и боль сопровождают тебя. Любая женщина, что позволит себе связать свою жизнь с тобой, окажется в беде.

Форман изучающе оглядел ее.

— Думай об этом не как о связывании жизней, а как о стимулирующем и интересном сексуальном приключении. Мне кажется, это Гете сказал: «Женщины это серебряные блюда, на которые мы кладем золотые яблоки».

Розовый румянец медленно поднялся по ее загорелым щекам.

— Боже правый! — воскликнул Форман. — Ты покраснела!

— Ой, помолчи, пожалуйста…

— Знаешь, когда я в последний раз видел краску на щеках у девушки? Когда в школе прижался к Кэти Смит в танце и почувствовал некую естественную реакцию своего организма!

— Допивай кофе и возвращайся назад, в Акапулько. Что бы ты ни искал, я полагаю, ты скорее найдешь это там.

— Напоминаю тебе, что моя машина находится в крайне аварийном состоянии.

Она подошла к двери и кого-то позвала. На улице появилась молоденькая девчушка, и Грейс что-то быстро ей сказала. Девчушка умчалась прочь.

— Серафина поговорит с Рафаэлом, — объяснила Грейс. — Рафаэл отличный механик, обслуживает все машины в этой деревне. Он починит твой автомобиль.