Академик Вокс

Юноша огибал штабеля ящиков и коробок, обходил горы мешков, тумбочки и столики, сплошь заставленные горшочками, баночками, кувшинами и колбами, наполненными доверху какими-то загадочными жидкостями. И вот лестница: её ступеньки, возносясь ввысь, таяли в глубоком мраке. Плут начал подниматься.

Примерно на полдороге его осенила тревожная мысль: а что если дверь закрыта?

Добравшись до верхней площадки, Плут нервно схватился за ручку двери, повернул… Потянул на себя… Заскрипели ржавые петли, и дверь — благодарение Небесам! — нехотя открылась. Плут нырнул в щель, быстро закрыл дверь за собой и замер, ноги его прилипли к полу.

Там, в глубине просторного зала, спиной к Плуту стоял Костоглот, поёживаясь от холода.

Бочком сделав несколько шагов, Плут спрятался за огромной ногой какой-то статуи, сплошь покрытой пылью и оплетённой паутиной.

Старик привратник, дыша на руки, чтобы хоть немного согреться, одиноко топтался у парадных дверей. Статуя, за которой прятался Плут, угрожающе качнулась, и юноша едва упредил её падение, вцепившись в каменную фигуру обеими руками.

— Интересно, что он о себе думает? Наверно, считает себя всесильным Верховным Библиотекарем, которому позволительно заставлять бедного Костоглота ждать… — ворчал озябнувший привратник, притоптывая ногами и обхватив себя за плечи. — Костоглот замёрз, — угрюмо бормотал он. — И есть хочет. Все кому не лень гоняют старика и в хвост и в гриву. Даже пообедать спокойно не дадут… — Он подошёл к входной двери, откинул серебряную заглушку с глазка и прильнул к нему. — Ну где же он?

Пока Костоглот стоял к юноше спиной, тот выскользнул из укрытия и на цыпочках прокрался по мощённому плитами залу, стараясь держаться поближе к статуям. Делая короткие перебежки, Плут направлялся к лестнице, очертания которой вырисовывались из мрака. Не успел он преодолеть и половину пути, как престарелый гоблин снова повернулся к нему лицом. Плут затаил дыхание, прильнув к каменному изваянию.

— Бедный Костоглот! — продолжал причитать гоблин. — Держат его за мальчика на побегушках. И никакой благодарности! — Привратник посопел носом и принялся расхаживать взад-вперёд. — Ни от кого доброго слова не дождёшься! — Он снова повернулся к Плуту спиной.

Внезапно раздался оглушительный треск. Плут инстинктивно бросился на пол ничком, прикрыв голову руками.

Трах-тарарах!

Статуи затряслись на своих постаментах, будто сочувствуя поверженному каменному идолу, лежавшему в осколках на мраморном полу. В зале воцарилась тишина, её нарушил торжествующий вопль привратника.

— Плохо стараетесь! Не поймать вам старика Костоглота! — взревел он, грозя кулаком молчаливому ряду статуй, прячущихся в тёмных нишах.

Плут выглянул из-за постамента, за которым укрывался от старика. Гоблин ожесточённо пинал останки старинной статуи, разлетевшейся на куски.

— Ну что? Думала, попался Костоглот? Ждала, пока он повернётся к тебе спиной? Но Костоглота не проведёшь! Он быстро бегает, и тебе его ни за что не догнать! — Старик довольно хмыкнул и направился к двери в кухню. — А теперь Костоглот выметет все осколки и выбросит их на помойку. Избавились от тебя наконец! Скатертью дорога!

Гоблин исчез за кухонной дверью, и Плут, втянув голову в плечи, бросился к лестнице и, прыгая через две ступеньки, перемахнул первый пролёт. Там он спрятался в тени витой колонны на лестничном марше и увидел, как возвращается Костоглот, шаркая по мраморным плитам, — под мышкой он держал тяжёлую швабру с сучковатой ручкой. Неумело посвистывая, гоблин принялся подметать осколки, сгребая их в аккуратную кучку.

— Важный посетитель, — бормотал он себе под нос. — Нужно произвести хорошее впечатление…

Плут продолжил подъём по парадной лестнице, избегая косых солнечных лучей, проникавших сквозь высокие стрельчатые окна. Его окружали статуи. Они стояли на цоколях и постаментах, выстраивались в ряд по коридорам, расходящимся лучами во всех направлениях, как спицы огромного колеса. Статуи наблюдали за ним из темноты, как будто каменная армия замерла в ожидании чего-то.

«Это всего лишь скульптуры, — уговаривал себя Плут. — Бездушные куски мрамора…» Когда он проходил мимо каменных изваяний, они, казалось, вздыхали и перешёптывались друг с другом, и не раз он улавливал на себе брошенный искоса взгляд, но, обернувшись, видел только пустые глаза застывших навеки фигур.

На шестой площадке воздух был спёртым и к затхлому духу примешивался острый запах ментоловой мази. Плут услышал кашель и медовосладкий, зловещий голос Фламбузии, доносившийся из глубины коридора.

— Если вы не будете сидеть спокойно, я не смогу растереть вам спину как положено, — ворковала она. — Вы что, не хотите избавиться от кашля?