Айвенго (с иллюстрациями)

- Слушайте!Слушайте! Слушайте! Вот храбрый рыцарь сэр Бриан де Буагильбер, готовый сразиться со всяким свободнорождённым рыцарем, который захочет выступить на защиту еврейки Ревекки,вследствие дарованного ей права выставить за себя бойца на поединке.Таковому её заступнику преподобный и доблестный владыка гроссмейстер, здесь присутствующий, дозволяет биться на равных правах, предоставляя ему одинаковые условия в отношении места, направления солнца и ветра и всего прочего, до сего доброго поединка относящегося.

Опять зазвучали трубы, и затем наступила тишина, длившаяся довольно долго.

- Никто не желает выступить защитником?- сказал гроссмейстер.- Герольд, ступай к подсудимой и спроси её, ожидает ли она кого-нибудь, кто захочет биться за неё в настоящем деле.

Герольд пошёл к месту, где сидела Ревекка. В ту же минуту Буагильбер внезапно повернул свою лошадь и, невзирая на все попытки Мальвуазена и Монт-Фитчета удержать его, поскакал на другой конец ристалища и очутился перед Ревеккой одновременно с герольдом.

- Правильно ли это и допускается ли уставами поединка?- сказал Мальвуазен, обращаясь к гроссмейстеру.

- Да, Альберт Мальвуазен, допускается,- отвечал Бомануар,- ибо в настоящем случае мы взываем к суду божьему и не должны препятствовать сторонам сноситься между собою, дабы не помешать торжеству правды.

Тем временем герольд говорил Ревекке следующее:

- Девица,благородный и преподобный владыка гроссмейстер приказал спросить: есть ли у тебя заступник, желающий сразиться в сей день от твоего имени, или ты признаешь себя справедливо осуждённой на казнь?

- Скажите гроссмейстеру,- отвечала Ревекка,- что я настаиваю на своей невиновности, не признаю,что я заслуживаю осуждения, и не хочу сама быть повинна в пролитии собственной крови. Скажите ему, что я требую отсрочки, насколько то допускается его законами,и подожду, не пошлёт ли мне заступника милосердный бог, к которому взываю в час моей крайней скорби. Но если по прошествии назначенного срока не будет мне защитника, то да свершится святая воля божия!

Герольд воротился к гроссмейстеру и передал ответ Ревекки.

- Сохрани боже,- сказал Лука Бомануар,- чтобы кто-нибудь мог пожаловаться на нашу несправедливость, будь то еврей или язычник! Пока вечерние тени не протянутся с запада на восток, мы подождём, не явится ли заступник этой несчастной женщины. Когда же солнце будет клониться к закату, пусть она готовится к смерти.

Герольд сообщил Ревекке эти слова гроссмейстера. Она покорно кивнула головой, сложила руки на груди и подняла глаза к небу, как будто искала там помощи,на которую едва ли могла рассчитывать на земле. В эту страшную минуту она услышала голос Буагильбера. Он говорил шёпотом, но она вздрогнула, и его речь вызвала в ней гораздо большую тревогу, чем слова герольда.

- Ревекка, - сказал храмовник, - ты слышишь меня?

- Мне до тебя нет дела, жестокосердный,- отвечала несчастная девушка.

- Да, но ты понимаешь, что я говорю?- продолжал храмовник.- Я сам пугаюсь звуков своего голоса и не вполне понимаю, где мы находимся и для какой цели очутились здесь.Эта ограда,ристалище,стул, на котором ты сидишь, эти вязанки хвороста… Я знаю, для чего всё это, но не могу себе представить, что это действительность, а не страшное видение. Оно наполняет ум чудовищными образами, но рассудок не допускает их возможности.

- Мой рассудок и все мои чувства,-сказала Ревекка,-убеждают меня, что этот костёр предназначен для сожжения моего тела и открывает мне мучительный, но короткий переход в лучший мир.

- Это всё призраки, Ревекка, и видения, отвергаемые учением ваших же саддукейских мудрецов.Слушай,Ревекка, - заговорил Буагильбер с возрастающим одушевлением,- у тебя есть возможность спасти жизнь и свободу,о которой и не помышляют все эти негодяи и ханжи. Садись скорей ко мне за спину, на моего Замора, благородного коня, ещё ни разу не изменившего своему седоку. Я его выиграл в единоборстве против султана трапезундского.Садись,говорю я, ко мне за спину, и через час мы оставим далеко позади всякую погоню. Тебе откроется новый мир радости,а мне- новое поприще для славы.Пускай произносят надо мной какие им угодно приговоры- я презираю их! Пускай вычёркивают имя Буагильбера из списка своих монастырских рабов- я смою кровью всякое пятно, каким они дерзнут замарать мой родовой герб!

- Искуситель,- сказала Ревекка,- уйди прочь! Даже и в эту минуту ты не в силах ни на волос поколебать моё решение. Вокруг меня только враги, но тебя я считаю самым страшным из них. Уйди, ради бога!

Альберт Мальвуазен, встревоженный и обеспокоенный их слишком продолжительным разговором, подъехал в эту минуту, чтобы прервать беседу.

- Созналась она в своём преступлении,- спросил он у Буагильбера, - или всё ещё упорствует в отрицании?

- Именно, упорствует и отрекается,- сказал Буагильбер.