Айвенго. Квентин Дорвард

– Да и будучи пажом, ты был сущее страшилище, надо тебе отдать справедливость, – сказал престарелый начальник. – Бородища – что твоя лопата, а спина – точно у старого легендарного Уоллеса.

– Боюсь, что мне недолго осталось носить почетное звание стрелка: я намерен оставить службу в шотландской гвардии, – проговорил, потупившись, Квентин.

Меченый почти онемел от неожиданности, а на морщинистом лице лорда Кроуфорда выразилось явное неудовольствие.

– Оставить службу! – воскликнул наконец Меченый, очнувшись. – Службу в шотландской гвардии! Виданное ли это дело? Да я не поменялся бы местом с самим коннетаблем Франции!

– Молчи, Людовик! – сказал Кроуфорд, – Этот молодчик лучше нас, стариков, понимает, откуда ветер дует. Должно быть, по пути он наслушался всяких россказней о короле Людовике, а теперь надеется извлечь из них выгоду, сделавшись бургундцем и пересказав все герцогу Карлу.

– Если бы я этому поверил, я своими руками перерезал бы ему горло, будь он пятьдесят раз сыном моей сестры! – воскликнул Меченый.

– Но я надеюсь, дядюшка, что вы, по крайней мере, справились бы сначала, заслужил ли я такое обращение, – ответил Квентин. – А вам, милорд… да будет вам известно, что я не болтун: ни допрос, ни пытка не вырвут у меня ни одного слова из того, что мне пришлось узнать на службе у его величества и что могло бы послужить ему во вред. Я дал клятву хранить молчание об этом и пока что держу ее. Но я не хочу оставаться на службе, где помимо опасностей в честном бою с неприятелем я подвергаюсь засадам со стороны своих же друзей.

– Ну, если уж ему так претят засады, боюсь, милорд, что нам придется поставить на нем крест, – проговорил догадливый дядюшка, печально поглядывая на лорда Кроуфорда. – Мне раз тридцать приходилось отбиваться от засад и по крайней мере вдвое больше самому сидеть в них, потому что, сами знаете, милорд, это любимый способ короля вести войну.

– Правда твоя, Людовик, – ответил лорд Кроуфорд. – Но помолчи, я, кажется, лучше тебя понял, в чем тут дело.

– Дай-то Господи, милорд! – заметил Меченый. – А то, верите ли, у меня все нутро переворачивается, когда я подумаю, что сын моей сестры может бояться засады.

– Я догадываюсь, в чем дело, молодой человек. Должно быть, во время этого путешествия тебе пришлось повстречаться с изменой и у тебя явилось подозрение, что король сам ее подстроил.

– Да, всю дорогу меня преследовала измена, и счастье мое, что я ее избежал. Был ли тут виноват король или нет, пусть рассудит Бог и решит собственная совесть его величества. Но король накормил меня голодного, приютил бездомного, и не мне, особенно теперь, когда он в беде, возводить на него обвинения, может быть даже несправедливые, потому что я слышал их из самых подлых уст.

– Сын мой! Дорогой ты мой мальчик! – воскликнул лорд Кроуфорд, обнимая Квентина. – Ты настоящий шотландец до мозга костей! Такой человек не покинет друга и не станет поминать старые обиды, когда того приперли к стенке, а поспешит ему на выручку.

– Если уж Кроуфорд тебя обнял, так дай и я обниму тебя, племянник, хотя тебе и следовало бы знать, что для солдата засада то же, что молитвенник для священника!

– Уж ты бы лучше помолчал, Людовик! Ты, мой друг, просто осел, если не понимаешь, каким племянником тебя наградил Господь!.. А теперь скажи мне, дружок: знает ли король о твоем благородном и мужественном намерении? Видишь ли, ему, бедняге, в теперешнем его положении очень важно знать, на кого он может положиться. Ах, и зачем только его гвардия не с ним! Но да будет воля Господня! Так как же, знает король о твоем намерении или нет?

– Наверное не могу сказать, милорд, – ответил Квентин, – хоть я и сообщил Мартиусу Галеотти, астрологу, что ни в коем случае не выдам герцогу ничего, что могло бы повредить королю. Что же касается моих подозрений, то прошу меня извинить: я не могу поделиться ими даже с вашей милостью; тем меньше, понятно, у меня было охоты сообщать их ученому философу.

– А, так вот оно что! – сказал лорд Кроуфорд. – Недаром Оливье рассказывал мне, что Галеотти вчера смело пророчествовал перед королем о том, как ты станешь вести себя дальше. Очень рад, что его предсказания имели на этот раз более надежный источник, чем язык звезд.

– Он пророчествовал! – сказал со смехом Меченый. – Небось его звезды ни разу не поведали этому мудрецу, что почтенный Людовик Лесли помогает одной смазливой бабенке тратить его собственные дукаты!

– Замолчи, Людовик! – вскричал Кроуфорд. – Замолчи, скотина! Если ты не уважаешь моих седин, потому что я такой же старый routier[227], как и ты сам, так пощади хоть молодость и невинность этого мальчика и не заставляй его выслушивать подобные непристойности.