Айвенго (Ivanhoe)

"Knowest thou," said the Jester, "my good friend Gurth, that thou art strangely courteous and most unwontedly pious on this summer morning?	- Знаешь ли, друг мой Гурт, - сказал шут, -сегодня ты удивительно вежлив и сверх меры благочестив.
I would I were a black Prior or a barefoot Palmer, to avail myself of thy unwonted zeal and courtesy-certes, I would make more out of it than a kiss of the hand."	Вот бы мне стать аббатом или босоногим пилигримом, тогда и я попользовался бы твоим рвением и усердием.
"Thou art no fool thus far, Wamba," answered Gurth, "though thou arguest from appearances, and the wisest of us can do no more-But it is time to look after my charge."	Но, конечно, я бы захотел большего, чем поцелуй руки. - Ты неглупо рассудил, Вамба, - отвечал Гурт, - только ты судишь по наружности; впрочем, и умнейшие люди делают то же самое... Ну, мне пора приглядеть за стадом.
So saying, he turned back to the mansion, attended by the Jester.	С этими словами он воротился в усадьбу, а за ним поплелся и шут.
Meanwhile the travellers continued to press on their journey with a dispatch which argued the extremity of the Jew's fears, since persons at his age are seldom fond of rapid motion.	Тем временем путешественники торопились и ехали с такой скоростью, которая выдавала крайний испуг еврея: в его годы люди обычно не любят быстрой езды.
The Palmer, to whom every path and outlet in the wood appeared to be familiar, led the way through the most devious paths, and more than once excited anew the suspicion of the Israelite, that he intended to betray him into some ambuscade of his enemies.	Пилигрим, ехавший впереди, по-видимому отлично знал все лесные тропинки и нарочно держался окольных путей, так что подозрительный Исаак не раз подумывал - уж не собирается ли паломник завлечь его в какую-нибудь ловушку.
His doubts might have been indeed pardoned; for, except perhaps the flying fish, there was no race existing on the earth, in the air, or the waters, who were the object of such an unintermitting, general, and relentless persecution as the Jews of this period.	Впрочем, его опасения были простительны, если принять во внимание, что в те времена не было на земле, в воде и воздухе ни одного живого существа, только, пожалуй, за исключением летающих рыб, которое подвергалось бы такому всеобщему, непрерывному и безжалостному преследованию, как еврейское племя.
Upon the slightest and most unreasonable pretences, as well as upon accusations the most absurd and groundless, their persons and property were exposed to every turn of popular fury; for Norman, Saxon, Dane, and Briton, however adverse these races were to each other, contended which should look with greatest detestation upon a people, whom it was accounted a point of religion to hate, to revile, to despise, to plunder, and to persecute.	По малейшему и абсолютно безрассудному требованию, так же как и по нелепейшему и совершенно неосновательному обвинению, их личность и имущество подвергались ярости и гневу. Норманны, саксонцы, датчане, британцы, как бы враждебно ни относились они друг к другу, сходились на общем чувстве ненависти к евреям и считали прямой религиозной обязанностью всячески унижать их, притеснять и грабить.
The kings of the Norman race, and the independent nobles, who followed their example in all acts of tyranny, maintained against this devoted people a persecution of a more regular, calculated, and self-interested kind.	Короли норманской династии и подражавшая им знать, движимые самыми корыстными побуждениями, неустанно теснили и преследовали этот народ.