Айвенго (Ivanhoe)

And this, you said, was not entirely owing to the more general prejudice in favour of that which is foreign, but that it rested partly upon improbabilities, arising out of the circumstances in which the English reader is placed.	Это обстоятельство, говорили Вы, лишь отчасти обусловлено всеобщим предпочтением иностранного своему; оно зависит еще также от той особой обстановки, в которой находится английский читатель.
If you describe to him a set of wild manners, and a state of primitive society existing in the Highlands of Scotland, he is much disposed to acquiesce in the truth of what is asserted.	Если Вы будете рассказывать ему о первобытном состоянии общества и диких нравах, существующих в горной Шотландии, он охотно согласится со всеми Вашими рассказами.
And reason good.	И это вполне понятно.
If he be of the ordinary class of readers, he has either never seen those remote districts at all, or he has wandered through those desolate regions in the course of a summer tour, eating bad dinners, sleeping on truckle beds, stalking from desolation to desolation, and fully prepared to believe the strangest things that could be told him of a people, wild and extravagant enough to be attached to scenery so extraordinary.	Рядовой читатель либо вообще никогда не бывал в этих отдаленных районах, либо проезжал эти пустынные области во время своих летних поездок. Плохие обеды, убогие ночлеги, нищета и разорение, встречаемые на каждом шагу, достаточно подготовили его к самым необыкновенным рассказам о необузданном, своеобразном народе, так хорошо гармонирующем с диким пейзажем.
But the same worthy person, when placed in his own snug parlour, and surrounded by all the comforts of an Englishman's fireside, is not half so much disposed to believe that his own ancestors led a very different life from himself; that the shattered tower, which now forms a vista from his window, once held a baron who would have hung him up at his own door without any form of trial; that the hinds, by whom his little pet-farm is managed, a few centuries ago would have been his slaves; and that the complete influence of feudal tyranny once extended over the neighbouring village, where the attorney is now a man of more importance than the lord of the manor.	Но тот же самый уважаемый читатель, очутившись в своей уютной гостиной, окруженный комфортом английского семейного очага, будет не особенно склонен выслушивать рассказы о том, что его предки вели совершенно иной образ жизни, что покачнувшаяся башня, виднеющаяся из его окна, некогда принадлежала барону, который не задумываясь вздернул бы его на воротах его собственного дома без всякого суда, что батраки, работающие в его маленьком поместье, два или три века тому назад были бы его рабами и что неограниченная власть феодальной тирании простиралась на соседнюю деревушку, где сейчас адвокат играет более видную роль, чем землевладелец.
While I own the force of these objections, I must confess, at the same time, that they do not appear to me to be altogether insurmountable.	Хоть я и понимаю всю серьезность этих возражений, однако должен сознаться, что они не кажутся мне решающими.