Айвенго

— Как — неизвестного? — смело ответил монах. — Я его знаю не хуже, чем нищий знает свою чашку.

— Как же его зовут? — спросил Локсли.

— Как его зовут-то? — повторил отшельник. — А зовут его сэр Энтони Скрэблстон. Вот ещё! Стану я пить с человеком, не зная, как его зовут!

— Ты слишком много пил сегодня, братец, — сказал иомен, — и, того и гляди, слишком много наболтал.

— Друг иомен, — сказал рыцарь, подходя к ним, — не сердись на весёлого хозяина. Он оказал мне гостеприимство, это правда, но если бы он не согласился принять меня, я бы заставил его это сделать.

— Ты бы заставил? — сказал отшельник. — Вот погоди, сейчас я сменю свою серую хламиду на зелёный камзол, и пусть я не буду ни честным монахом, ни хорошим лесником, если не разобью тебе башку своей дубиной.

С этими словами он сбросил с себя широкую рясу и мигом облёкся в зелёный кафтан и штаны того же цвета.

— Помоги мне, пожалуйста, зашнуровать все петли, — сказал он, обращаясь к Вамбе. — За труды я тебе поднесу чарку крепкого вина.

— Спасибо на ласковом слове, — отвечал Вамба, — только не совершу ли я святотатства, если помогу тебе превратиться из святого отшельника в грешного бродягу?

— Не бойся, — сказал отшельник. — Стоит исповедать грехи моего зелёного кафтана моему же серому балахону, и все будет ладно.

— Аминь! — сказал шут. — Суконному грешнику подобает иметь дело с холщовым духовником, так что заодно пускай уж твой балахон даст отпущение грехов и моей куртке.

Говоря это, он помог монаху продеть шнурки в бесчисленные петли, соединявшие штаны с курткой.

Пока они занимались этим, Локсли отвёл рыцаря в сторону и сказал ему:

— Не отрицайте, сэр рыцарь, вы тот самый герой, благодаря которому победа осталась за англичанами на второй день турнира в Ашби.

— Что ж из того, если ты угадал, друг иомен? — спросил рыцарь.

— В таком случае, — отвечал иомен, — я могу считать вас сторонником слабейшей партии.

— Такова прямая обязанность каждого истинного рыцаря, — сказал Чёрный Рыцарь, — и мне было бы прискорбно, если бы обо мне подумали иначе.

— Но для моих целей, — сказал иомен, — мало того, что ты добрый рыцарь, надо, чтобы ты был и добрым англичанином. То, о чём я хочу поговорить с тобой, является долгом всякого честного человека, но ещё большим долгом каждого честного сына этой страны.

— Едва ли найдётся человек, — отвечал рыцарь, — которому Англия и жизнь каждого англичанина была бы дороже, чем мне.

— Охотно этому поверю, — сказал иомен. — Никогда ещё наша страна не нуждалась так в помощи тех, кто её любит. Послушай, я тебе расскажу об одном деле. В нём ты сможешь принять почётное участие, если ты действительно таков, каким мне кажешься. Шайка негодяев, переодетых в платье людей, которые гораздо лучше их самих, захватила в плен одного знатного англичанина, по имени Седрик Сакс, а также его воспитанницу и его друга, Ательстана Конингсбургского, и увезла их в один из замков в этом лесу, под названием Торкилстон. Скажи мне как добрый рыцарь и добрый англичанин: хочешь помочь нам выручить их?

— Произнесённый обет вменяет мне в обязанность это сделать, — отвечал рыцарь, — но я хотел бы знать, кто же просит меня помочь им.

— Я, — сказал иомен, — человек без имени, но друг твоей родины и тех кто любит её. Удовольствуйтесь пока этими сведениями о моей личности, тем более что и сами вы желаете оставаться неизвестным. Знайте, однако, что моё честное слово так же верно, как если бы я носил колотые шпоры.

— Этому я охотно поверю, — сказал рыцарь. — Твоё лицо говорит о честности и твёрдой воле. Поэтому я больше не буду ни о чём тебя расспрашивать, а просто помогу тебе освободить этих несчастных пленников. А там, надеюсь, мы с тобой познакомимся поближе и, расставаясь, будем довольны друг другом.

Между тем отшельник наконец переоделся, а Вамба перешёл на другой конец хижины и случайно услышал конец разговора.

— Вот как, — шепнул он Гурту, — у нас, значит, будет новый союзник? Будем надеяться, что доблесть этого рыцаря окажется не такой фальшивой монетой, как благочестие отшельника или честность иомена. Этот Локсли кажется мне прирождённым охотником за чужой дичью, а поп — гуляка и лицемер.

— Придержи язык, Вамба, сделай милость! — сказал Гурт. — Оно, может быть и так, но явись сейчас хоть сам рогатый чёрт и предложи нам свои услуги, чтобы вызволить из беды Седрика и леди Ровену, боюсь — у меня не хватило бы набожности отказаться от его помощи.

Тем временем отшельник вооружился, как настоящий иомен, мечом, щитом, луком и колчаном со стрелами, через плечо перекинул тяжёлый бердыш. Он первый вышел из хижины, а потом тщательно запер дверь и засунул ключ под порог.

— Ну что, брат, годишься ты теперь в дело, — спросил Локсли, — или хмель всё ещё бродит у тебя в голове?

— Чтобы прогнать его, — отвечал монах, — будет довольно глотка воды из купели святого Дунстана. В голове, правда, жужжит что-то и ноги не слушаются, но всё это мигом пройдёт.