Айседора

Лео откинул голову и, когда Аласдэр потёрся эрегированным членом о его ягодицы, выдохнул:

— Тогда не преуменьшай мою значимость. Не заставляй отдавать мою жизнь за бесценок. Хочу, чтобы со мной считались. Сделай меня равным.

— И как мы должны это сделать?

— Для начала не заставляй меня носить это, — ответил Лео и поднял запястье с наручником и звякнувшей на нём цепью. — Я не такой, как те временные игрушки. Ты признал это сам. Я куда больше. Я первый.

Василиос ухмыльнулся одним уголком рта.

— Безусловно, первый.

Лео посмотрел прямо в завораживающие глаза старейшины.

— И буду последним.

— Какой нахал, — тихо фыркнул Аласдэр.

— Но я прав, разве нет?

Василиос провёл пальцем по плотно сжатым губам.

— Прав. Но подобное ещё никогда не совершалось. Ни разу. Ни одна добыча не ходила по логову без «украшений». Это ради вашей же безопасности. Так другие знают, кто хозяин, разве только…

Сердце в груди бешено забилось, а голова закружилась, когда Лео почувствовал огромную силу, раз способен заставить Василиоса думать, как нужно.

— Разве только?..

Василиос взглянул на Аласдэра и в их головах прозвучало единственное: «Зал?».

— Нам же туда нельзя. Или можно? — спросил Аласдэр.

— Это будет эффективно и как раз то, что надо. В конце концов, именно там место нашего рождения. Почему бы и нет?

— Подобного раньше не было. Вот почему. Мы не знаем, как отреагируют другие.

Лео понятия не имел, что подразумевалось под словами «рождение» и «другие», но он знал, что такое Зал — очень важное место. И то, что Василиос задумался, должно означать, что…

— Да. Сделай это там.

Василиос внимательно посмотрел на Лео и тот был готов уже умолять, решив, что Зал — обязательная составляющая условия.

— Сделай меня своим, чтобы не носить эту цепь.

— Ты уже мой, — резко ответил Василиос, сверкнув потемневшими зрачками. — Разве забыл, что кровь в твоих венах смешалась с моей?

— Конечно, не забыл.

— Тогда, Леонид, давай внесём ясность, — произнёс Василиос, и его голос будто приласкал натянутые нервы. — Скажи, чего конкретно ты просишь. Хочу услышать. И пусть все услышат.

«Все?»

Последняя фраза заставила Лео слегка запнуться, но не поколебала его решимость. Просто стало интересно, кто ещё кроме их троих может слышать мысли Василиоса.

— Объяви на глазах у всех, что я принадлежу тебе и ему. Навсегда.

ГЛАВА 15

Итон замер у входа в покои Таноса, смотря на порог, который переступал множество раз. Сегодня старейшина впервые замешкался. Его беспокоила неизвестность по ту сторону двери. Они с Таносом были вместе несколько веков, но тот, кто сейчас находился в комнате, больше напоминал незнакомца. Итон собрался с духом, расправил плечи. Он справится. Сделает это ради того, с кем бок о бок сражался, кормился и трахался, правда, нечасто.

Итон вверил свою жизнь Таносу много лет назад. Их связь, их отношения строились на взаимном уважении и доверии. А также на глубоко укоренившемся понимании: Итону для сохранения самообладания необходим его первообращённый. И прямо сейчас именно самообладания старейшине крайне не хватало.

Он нервно провёл ладонями по рукавам рубашки, выждал несколько мгновений, взялся за ручку и приоткрыл дверь. Тьма выплеснулась из комнаты, тени скрыли фирменные кожаные ботинки. Итон закрыл глаза и приказал себе сделать шаг. Если он останется стоять в коридоре, ничего не изменится. Старейшина ступил внутрь, мгновенно ощутив атмосферу. Невыносимо тяжёлую. Мрачную. Гнетущую.

Лишённая окон комната напоминала склеп. Итон закрыл дверь и начал поиски жильца. Старший вампир точно знал, что он здесь. Чувствовал его, словно часть самого себя. Но вопрос — где же именно.

Для многих сумрак стал бы проблемой — невозможно видеть без помощи света. Но для их вида темнота не служила препятствием.

Вот. Вот он.

Итон различил силуэт Таноса на противоположной стороне комнаты. Тот сидел спиной ко входу на дальнем краю постели. Руки опущены по бокам, обнажённая спина гордо выпрямлена. Итон сделал очередной шаг, и тут раздался голос Таноса:

— Стой. Не приближайся.

— Танос…

— Я сказал, не приближайся.

Итон застыл, как и всегда повинуясь приказу Таноса.

— Давай поговорим.

— Я не хочу разговаривать, — выплюнул первообращённый. — Особенно с тобой.

Ядовитые слова обжигали.

— Танос…

— Я сказал нет. Можешь оказать любезность и уйти, раз уж мне и так суждено по твоей вине мучиться целую вечность.

Итон, намеренный достучаться до разгневанного мужчины, не сдался.

— Боль не будет вечной. Ты вскоре исцелишься…

— Исцелюсь?! — взревел Танос, оборачиваясь.

Лицо Итона дрогнуло лишь на мгновение.

— Ты даже взглянуть на меня не можешь без содрогания. Не тверди об исцелении. Это, — подчеркнул он, указывая на покрытое шрамами лицо, — никогда не исцелится.

И был прав. Итон понимал, но на самом деле внешний облик не имел для него значения. Когда он смотрел на Таноса, то видел только своего первообращённого.