231 Особого внимания заслуживает сравнение рыб с упряжкой быков на пахоте. Быки представляют собой силу, движущую плуг. Точно так же, рыбы представляют движущие силы нарождающегося мира сознания. С давних времен плуг служил знаком власти человека над землей: если человек пашет землю, это означает, что он отвоевал участок почвы у первозданного состояния и стал использовать этот участок в своих целях. Следовательно, можно сказать, что рыбы будут править миром и подчинят его себе, астрологическим путем воздействуя на него через человека и формируя его сознание. Довольно странным образом, пахота не начинается на востоке, как все прочее; она начинается на западе. В алхимии этот мотив возникает снова. "Знай, говорит Рипли, — что тебе следует начать на закате, а оттуда повернуть к полуночи, когда огни совсем перестанут светить, и девяносто девять ночей ты будешь пребывать в темном огне чистилища без света. Затем, поверни свой путь к востоку, и пройдешь сквозь многие различные цвета", и т.д.99 Алхимическое делание начинается со спуска во тьму (nigredo), то есть в бессознательное. Пахота, или овладение землей, предпринимается "по велению Отца". Таким образом, Бог не просто предвидел энантиодромию, начавшуюся в 1000 году; он намеренно предполагал ее. Платоновским месяцем Рыб будут руководить два начала. Рыбы в нашем тексте направлены параллельно, как быки, и указывают на одну и ту же цель, хотя одна из них — Христос, а другая — Антихрист. 232 Таков, в приблизительном изложении, раннесредневеко-вый ход рассуждений (если можно в данной связи вообще говорить о "рассуждении"). Мне неизвестно, обсуждалась ли когда-либо на сознательном уровне очерченная выше аргументация. Такое обсуждение, однако же, возможно; пророчество Талмуда относительно 530 года (пар. 133 слй.) заставляет нас предполагать, что иудейские наставники были не чужды, с одной стороны, астрономических расчетов, а с другой — астрологических ассоциаций со знаком Рыб. Но нет ничего невозможного и в том, что рыбы в нашем тексте представляют собой не сознательную ссылку на астрологические представления, а скорее некий продукт бессознательного. То, что бессознательное вполне способно к "рефлексиям" такого рода, мы хорошо знаем на основании сновидений, а также анализа мифов и сказок.100 В интересующее нас время, образ рыб входил в общераспространенный запас сознательных представлений и мог, вместе с тем, служить бессознателным выражением некоего значения в символической форме. Ибо как раз приблизительно в тот период (XI в.) еврейские астрологи принялись за высчитывание рождения Мессии в знаке Рыб, а всеобщее ощущение начала новой эры было ясно выражено Иоахимом Флорским.
233 Наш текст Иоаннова откровения вряд ли может относиться ко времени до XI века или быть намного позднее его. В начале указанного столетия, с астрологической точки зрения составляющего середину эры Рыб, ереси росли повсюду, как грибы; и тогда же противник Христа — вторая рыба, то есть дьявол — явился в образе демиурга. При историческом подходе, такая идея выступает чем-то вроде гностического ренессанса, поскольку гностический демиург считался низшим существом, от коего произошло все зло.101 Феномен этой идеи важен своей синхронистичностью, то есть тем, что идея появляется в астрологически предустановленный момент.
234 Нет ничего удивительного в том, что представления катаров проникли и в алхимию. Однако мне не попадались тексты, которые подтверждали бы, что символ рыбы катаров был настолько ассимилирован алхимической традицией, чтобы считаться ответственным за встречающийся у Ламбспринка символ рыбы, означающей сокровенную субстанцию с ее внутренней антиномией. Этот символ возник незадолго до конца XVI в. и представлял собой релятивизацию архетипа. Символ показывает двух рыб плывущими навстречу друг другу в море, — nostm man, — обозначающем aqua permanens, или сокровенную субстанцию. Рыбы названы "spiritus et anima" (дух и душа) и, так же как олень и единорог, два льва, собака и волк, и как две сражающихся птицы, они указывают на "двойственную природу Меркурия".102
235 Если верны мои соображения, основанные на некотором знакомстве со средневековым символическим мышлением, то мы получаем примечательное подтверждение взглядов, выраженных мною в предыдущей главе. В 1000 году начинается новый мир, приход коего провозвещен странным смешением таких религиозных движений, как богомилы, катары, альбигойцы, вальденсы, лионские бедняки, братья Свободного Духа, бегины, бегарды и т.п., а также движением Святого Духа Иоахима Флорского. У всех этих движений имеется связь с последующим расцветом алхимии, с протестантизмом, Просвещением, ростом естественных наук, — с путем, в конце концом ведущим к явлениям дьявольского характера, пережитым нами в наши дни, и к выветриванию духа христианства под напором рационализма, интеллектуализма, материализма и "реализма".
