AION

168 Здесь описан Мессия, который, хотя и родился в Вифлееме, перенесен божественным вмешательством в потусторонний мир (море = бессознательному). С самого начала своего детства он находится под такой угрозой, что едва ли вообще в состоянии жить. Данная легенда служит симптомом необычайной слабости мессианского элемента в иудаизме и ожидающих его опасностей, чем и объясняется отсрочка прихода Мессии. Он будет скрываться 560 лет, и лишь по прошествии их начнется его миссионерская деятельность. Указанный срок пребывания в инертном состоянии недалек от 530 лет, упоминавшихся в талмудическом пророчестве (ср. пар. 133) — достаточно недалек, чтобы позволить нам произвести сравнение (если мы сочтем эту легенду относящейся к Христу). В безграничном море иудейских спекуляций обоюдные контакты такого рода могли скорее состояться, чем не состояться. Скажем, смертельная угроза для Мессии и его насильственная гибель представляют собой мотив, повторяющийся и в других рассказах о нем. Позднейшая традиция, главным образом каббалистическая, говорит о двух Мессиях — Мессии бен Иосифе (или бен Эфраиме) и Мессии бен Давиде. Они сравниваются с Моисеем и Аароном, а также с двумя сернами, в согласии с Песнью Песней Соломона, 4,5: "Два сосца твои, как двойни молодой серны".15 Мессия бен Иосиф, согласно Второзаконию, 33,17 — "первородный телец", а Мессия бен Давид — едущий верхом на осле.16 Мессия бен Иосиф идет первым, Мессия бен Давид — вторым17. Мессия бен Иосиф должен умереть, дабы "кровью своей искупить детей Яхве"18 Он падет в битве с Гогом и Магогом, и Армил убьет его. Этот Армил — не кто иной, как Анти-Мессия, порожденный Сатаной на мраморной скале19. Он, в свою очередь, будет убит Мессией бен Давидом. После этого бен Давид спустит с небес новый Иерусалим и вернет к жизни бен Иосифа.20 В позднейшей традиции бен Иосифу отводиться довольно странная роль. Та-бари, комментатор Корана, замечает, что Антихрист будет царем иудеев,21 а в Mashmi'a Yeshu'ah Абарбанеля Мессия бен Иосиф, собственно и есть Антихрист. Таким образом, он не только характеризуется как страждущий Мессия по контрасту с Мессией победоносным, но и, в конце концов, воспринимается как антагонист последнего.22

169 Как показывают рассмотренные варианты традиции, упоминавшаяся слабость мессианского элемента состоит в его внутреннем расколе, в итоге превратившемся в полную пол-яризованность. Такой ход развития предвосхищается в персидской религиозной литературе, в дохристианской идее энантиодромии больших временных периодов и "порчи добра". Бахман Яст называет четвертый, железный век "злым царством демонов с растрепанными волосами, принадлежащих к расе Гнева"23 С другой стороны, раздвоение Мессии служит выражением внутреннего беспокойства, вызываемого характером Яхве, чьи несправедливость и ненадежность должны были шокировать каждого мыслящего верующего еще со времен книги Иова24. Иов поставил свой вопрос весьма недвусмысленно; христианство дало на него столь же недвусмысленный ответ. Со своей стороны, иудейский мистицизм пошел собственным путем, и его спекуляции парят над глубинами, для сокрытия которых так много постарались сделать христианские мыслители. Я не собираюсь углубляться здесь в эту тему; упомяну лишь в качестве примера историю, переданную Ибн Эзрой. По его словам, в Испании был некий великий мудрец; о нем рассказывали, что он не мог читать восемьдесят восьмой псалом, ибо впадал от него в чрезмерную печаль. Речь идет о следующих стихах:

"Милости же Моей не отниму от него,

и не изменю истины Моей.

Не нарушу завета Моего,

и не переменю того, что вышло из уст Моих.

Однажды Я поклялся святостью Моею:

солгу ли Давиду? Семя его пребудет вечно,

и престол его, как солнце, предо Мною, Вовек будет тверд, как луна,

и верный свидетель на небесах". Но ныне Ты отринул и презрел,

прогневался на помазанника Твоего. Пренебрег завет с рабом Твоим,

поверг на землю венец его. Разрушил все ограды его,

превратил в развалины крепости его".25