Айлсфордский череп

Тем не менее юный Нарбондо на протяжении нескольких лет доступ к ним имел. Джон Мейсон разнес себя на куски, взорвав пыль в зернохранилище. Он намеревался спроецировать духа, пребывающего в мире живых, на висящее облако пыли непосредственно перед ее взрывом. Одному Богу известно, удалось ли ему открыть врата в преисподнюю. Однако я уверена, что в некромантии мой муж разбирался куда больше Джона Мейсона. Знания его были весьма обширны, профессор, — знания мистические и зловещие, если вас не смущает само употребление этого слова в таком контексте. И в определенных кругах его очень боялись. Нарбондо же страха перед ним не испытывал совершенно, даже в детстве, и, более того, использовал его в своих целях, как муж использовал других. И я нисколько не сомневаюсь, что Айлсфордский череп, как его именовал мой муж, для Нарбондо не относится к разряду простых человеческих останков. Он ни на секунду не воспринимал его как часть моего покойного сына. Людей и вещи он рассматривает исключительно с позиции полезности для себя.

— Вы опасаетесь, что Нарбондо с помощью черепа Эдварда попытается сделать то же, что и Джон Мейсон? — спросил Сент-Ив. — Открыть эти мифические врата?

— Именно, сэр. Вот только, боюсь, он хочет не просто открыть врата, но и оставить их открытыми.

— Хм, не совсем вас понимаю.

Кракен подергал подбородок и, выпучив глаза, затараторил:

— Она имеет в виду, сэр, что если у него получится, начнется сущая вакханалия, хождение туда-сюда. Запросто можно будет прямиком с Пиккадилли проникнуть в преисподнюю и вернуться оттуда с ведерком серы да опаленными волосами. Ну и, понятное дело, препятствий не будет и для тамошних обитателей, мертвецов или живых, какие уж там водятся.

— Зачем же кому бы то ни было устраивать подобное? — удивился Лэнгдон.

— Нарисованная Биллом перспектива, пожалуй, чересчур красочна, — отозвалась Матушка Ласвелл, — однако ответ на ваш вопрос имеется. Возможно, дело тут в нездоровом любопытстве, в возможности попасть туда, куда прежде не ступала нога живого человека. Как мне представляется, одержимую злом личность подобное непотребство привлекает само по себе. Или же в своем нарциссизме она воображает себя эдаким современным Вергилием, проводником в страну мертвых. Природа врат нам неведома, профессор, так же как и сами пространства за ними. Невозможно даже сказать, ведут эти врата в какое-то реальное место на земле или же в мир духов. Вполне может так статься, что и туда, и туда. Впрочем, все это несущественно. Нас пугает сама попытка — с сопутствующим взрывом и гибелью людей, возможно, даже массовой гибелью.

Сент-Ив кивнул.

— Хотелось бы взглянуть на тетрадку вашего мужа. От нее ничего не осталось?

Женщина категорично покачала головой.

— А от лаборатории? Может, хотя бы фундамент сохранился?

— На ее месте давным-давно построили хмелесушильню.

— Значит, ничего?

— Совсем ничего, профессор. А все, что известно мне, теперь известно и вам. Взаимному пониманию между нами препятствует лишь вера.

Сент-Ив некоторое время сидел в раздумьях, затем заговорил:

— Прямо сейчас, Матушка Ласвелл, я затрудняюсь с ответом. Доверившись, вы оказали мне величайшую честь, вот только не уверен, что способен отметить вам тем же. По сути, история ваша о человеке, ради своих сомнительных целей предавшем самое дорогое — жену и детей. Во всяком случае, это должно быть самым дорогим для всякого нормального мужчины. Вы были искренны со мной, не буду лукавить и я. Сейчас жизнь мою наполнили обязанности, которыми я ошибочно и даже опасно пренебрегал — это мой дом, моя жена и мои дети. Я обдумаю ваш рассказ — вообще говоря, он столь захватывающ, что игнорировать его попросту нельзя, — однако честно предупреждаю вас, что план возможных действий мне пока даже не представляется, а ежели таковой и придет мне в голову, следовать ему я навряд ли стану. Обманывать мне вас незачем.

Он поднялся из-за стола, как раз когда часы отбили десять. Клео и Эдди, подумалось ему, наверняка уже видят седьмой сон, да и Элис, скорее всего, тоже легла. Этим вечером он хотел поговорить с ними о дирижаблях и слонах, просто поделиться мечтами, но, увы, уже поздно.

— Спокойной ночи, мэм, — объявил он, однако взгляд Матушки Ласвелл оказался устремлен в неведомую даль, и его слова она вряд ли услышала.

— Я провожу вас, профессор, — тихо проговорил Кракен, направляясь к двери, и они вместе через холл вышли в звездную ночь. Нед Лудд по-прежнему маячил возле крыльца, словно верный страж, дожидающийся ухода гостя, за которым можно будет поднять воображаемый мост. Над рекой сияла серебряная луна.

— Я дойду сам, Билл. Тебе лучше остаться с Матушкой Ласвелл. Ей сейчас необходимо дружеское участие.