Айя

Я ещё улыбалась, когда увидела новую картину. На ней была улица какого-то города, ночь. Под фонарем на картонке сидел подросток. Грязный, оборванный, злой и вонючий. Зловоние ударило прямо в нос. Здесь пахло многим: мочей, собаками, хлебом, грязью и цветами. Здесь пахло всем на свете. Подросток смотрел прямо мне в глаза. Я ощущала его злость. Волнами накатывала безнадежность, равнодушие, отчаяние и злость. Мои кулаки непроизвольно сжались. Стало страшно, паника накатила на меня, хотелось бежать.

Увидев моё лицо, Даня быстро убрал эту картину и поставил другую.

Меня колотило от страха, но следующая картина успокаивала меня.

На ней был лес. Еле видная тропинка вела на опушку, где стоял крошечный домик. Сквозь ветки деревьев проглядывало солнце. Пахло лесом, прелой травой и нагретой солнцем землёй. Моё дыхание восстановилось, этот воздух хотелось пить. Тут было спокойствие и счастье. Счастье тихое, незатейливое, домашнее. Ветер гулял по верхушкам деревьев, вдалеке стучал дятел. Тут хотелось быть. Хотелось сесть на этот пень, закрыть глаза, слушать лес и пить этот воздух. Тут и вода, наверное, такая вкусная.

Даня убрал картину. Я не знала что сказать. Эмоции переполняли меня.

–Ты волшебник! Ты мастер! -Мне стало страшно, что я могла не успеть. Если бы он погиб, мир, который он создал умер бы вместе с ним. Утрата была бы невосполнимой. Я вдруг поняла, как важна моя работа. И крылья это не развлечение, это работа! Очень важная работа.

Мальчик стоял и заботливо смотрел на меня. Хрупкий, похожий на подростка, совсем белые волосы до плеч, неожиданно большие кисти рук. Он не понимал, какой он уникальный.

–Даня, а ещё есть картины?

–Нет, я каждый раз снимал краску с холста и снова рисовал. Холсты до жути дорогие. -Он виновато улыбнулся.

Сколько потеряно!

Так мы прожили вместе 5 дней. Даня кормил меня со своих похоронных денег. Перья на крыльях быстро отрастали, ноги тоже заживали. Я потихоньку уже могла ходить. Мальчишка был очень рад мне. Казалось я первый человек в его жизни. Он рассказывал как ему было страшно одному, одиноко этими бесконечными вечерами. Он радовался моему присутствию, но боялся, что как только выздоровею, то улечу. Конечно я улечу, но я обещаю, ты никогда больше не будешь одинок. Обещаю. Наступил вечер, когда я почувствовала, что могу лететь. Я вышла на балкон и прыгнула вниз. Крылья слушались меня идеально. Я вернулась в квартиру и увидела Даню. Он стоял с потухшим взглядом, слеза текла по его щеке. Он оплакивал свою потерю.

–Даня! Нет! Я не ухожу! Я буду с тобой!– Краска вернулась на лицо мальчика. Он верил и не верил мне.

–Мне нужно домой. Мне нужно таки сменить пижаму. И успокоить маму, она, наверное, с ума сошла от беспокойства. Крылья доставят меня домой очень быстро. А завтра я вернусь. Обещаю! Ты мне веришь? Ты дождешься меня?

Художник кивнул.

И вот я дома. Сняла с себя пятидневную пижаму с зайцами и надела свежую, с рюшечками. Я думала и думала, как помочь этому мальчику. Я не могла все время опекать его. Наутро план действий был готов.

Утром я постучала в дверь квартиры Данила. Дверь открылась так быстро, как будто он всю ночь стоял под дверью и ждал.

–Вы вернулись! А я вас на балконе ждал, а вы без крыльев?– Он не мог поверить, что я вернулась.

–Собирайся, мы поедем в гости.

Мы стоим перед дверью. Под мышкой у Дани три его картины. Здесь живет Ростислав Николаевич, совсем одинокий старик, психиатр.

Я позвонила и нас впустили. Старик, увидев меня, заулыбался.

–Милочка, а где же ваши крылья? Неужели мне они приснились?

–Не приснились!– буркнул Даниил.

Мы пили чай из фарфоровых чашек и разговаривали обо всем. Даня совсем оттаял и старику было комфортно. Мы шутили и смеялись, Даня взахлёб что-то рассказывал и махал руками. Они были нужны друг другу. Этот мальчик и этот старик были созданы друг для друга, родственные души.

Данил показал свои картины. Ростислав Николаевич заплакал. Он, как и я, почувствовал.

Пока мы допивали чай, старик задумался. Что-то беспокоило его.

–Хочу рассказать вам, -не утерпел наконец старик,– я сейчас мальчика лечу. Он аутист, я никак не могу вытянуть его из своей скорлупы. Если показать ему твои картины, думаю получится до него достучаться. У него такие глаза! Он необыкновенный! Даня, переезжай ко мне. Жить у меня есть где, пенсия у меня большая. Поможешь мне. Я совсем старый, трудно жить одному. Тебе нужно рисовать!

Уже дома, балдея в горячей ванне, я думала, как же хорошо все вышло. Ростислав Николаевич будет под присмотром и Даня обрёл друга и наставника. Они вместе – сила! Я гордилась собой.

Замотавшись в пушистое полотенце я вышла из ванной. На полу лежал белый конверт. Откуда он взялся? Блин, я опять забыла закрыть балкон.

Интересно, что же в этом конверте?

Сейчас узнаю…

История 7.

Я стояла голая в ванной. Ещё ни разу в жизни выбор одежды не был таким сложным. Дело, наверное, было в том, что я безумно волновалась.

“ Ежегодный бал в честь новобранцев” было написано большими красными буквами на открытке. Это моё приглашение на бал.