Айя

–Я тут живу, на 9 этаже. – Даня нахмурился и как-то собрался.

Он подошёл и попытался взять меня на руки. Острая боль в крыльях заставила меня ойкнуть. Пришлось аккуратно собирать в кучу мои ободранные крылья, а затем этот тощий Геракл взял меня на руки и потащил по лестнице. Лифт не работал.

Не знаю как, бедолага, донёс меня, но донёс. Ногой толкнул дверь в квартиру и мы вошли.

–Даня, ты что всегда с открытой дверью живешь?

–Нет. Но я должен был разбиться и не хотел, чтобы дверь ломали.

Он аккуратно положил меня на диван. Потихоньку развернул и разложил мои крылья. Я зашипела от боли.

–С твоих крыльев оборваны перья и содрана кожа. Какие красивые!– Паренёк мечтательно гладил кончики моих крыльев.

–Даня, нам нужно поспать. Утром разберёмся что к чему.

Хозяин квартиры достал подушку и одеяло из шкафа и кинул на пол. Другим одеялом заботливо укрыл меня и мои крылья.

Так мы и заснули. Я на диване, мальчик на полу.

Спала я очень плохо. Болели крылья и ноги. Несколько раз за ночь я ощущала, как Даня меня укрывал сползающим одеялом.

Утро не было добрым. Мои лодыжки опухли, но перелома не было, сильное растяжение. Крылья восстанавливались быстрее. Кожа зажила, теперь, наверное, будут расти новые пёрышки.

Даня проснулся и смотрел на меня испуганным взглядом.

–Я боялся, что вы утром исчезнете. Это я виноват, что вы травмировались. Не нужно было меня спасать, только хуже себе сделали. – Даня судорожно сжимал и разжимал кулаки. Слезы наворачивались ему на глаза.

–Даня! Что случилось, то случилось! Ты ни в чем не виноват. Это моё предназначение – спасти тебя. Расскажи мне о себе.

Рассказ мальчика не был длинным. Сирота. Эту квартиру дало государство. Он одинок, очень одинок. Так и не смог найти себя в этом мире. Любит рисовать, но не знает кому это нужно. Продал всего одну свою работу. Жил на эти деньги, сколько мог, а потом деньги закончились и он решил, что его жизнь тоже закончилась.

Очень жалко мальчишку, но боль в ногах была невыносимой.

–Данил, ты можешь купить мне лекарства? Я на бумажке напишу какие.

–Конечно, я сейчас сбегаю. У меня там деньги на мои похороны лежат. Я оставил. Только завтрак вам приготовлю. Вам нужно кушать, вы такая худенькая.

–Я не хочу есть. Совсем. Даже думать о еде не могу!

Но моя сиделка меня не послушалась. Из кухни запахло яичницей и кофе.

Он внёс мой завтрак так торжественно. На подносе была глазунья, нарезанные помидоры и кофе.

–Я пойду в аптеку, а вы кушайте. Ничего слушать не хочу.

Он поставил поднос возле меня и внимательно смотрел, как я смотрю в тарелку и морщусь.

–Ну ладно. -Он ушёл в кухню и пришел с небольшой картиной. -Вы просто посмотрите на картину.

Наконец-то ушёл. Есть я не хотела, поэтому стала рассматривать картину. На ней был нарисован круглый стол с белой скатертью. На столе стояла еда. Тарелка с яичницей, круассан на блюдечке, стакан с молоком и чашка кофе.

Вдруг на языке я почувствовала сливочный вкус молока, аромат кофе распространился по всей комнате. Я знала какая хрустящая корочка у круассана и какой он мягкий внутри и какой тёплый. Я знала как вытечет желток из яйца, если его проколоть вилкой и как вкусно макать белый хлеб в него и отправлять в рот. Это так вкусно.

Я жутко голодная! Боль в моих ногах отошла на второй план, я очень хотела есть. В общем пока вернулся Даня, завтрак был съеден, подчистую.

Он увидел пустой поднос и довольно хмыкнул.

Я выпила лекарства и боль отступила. Я чувствовала боль, но с этим уже можно было жить.

–Данил, что это за картина? От неё пахло кофе и круассанами

–Это я рисую. Хотите ещё покажу?-Ему так хотелось показать мне.

–Конечно неси.

Я пыталась удобнее сесть на диване. Даня помог мне аккуратно разложить мои ободранные крылья.

Он унёс картину с едой. Принёс другую и поставил на стул передо мной.

На картине было море, низкое небо и тяжёлые облака. Я почувствовала, что сейчас начнётся шторм. В нос ударил запах моря, вдалеке истерично кричали чайки. Ноги окатила резкая волна, оставив на пальцах грязную пену. Ветер обдувал мокрые ноги и стало холодно и тревожно. Нужно уйти в убежище, шторм опасен. Во мне родился страх.

Даня убрал картину со стула. Я вернулась в квартиру. Ноги чистые и сухие. Не холодно, только в ушах ещё стоял крик чаек. Пока я отходила, передо мной уже другое полотно. На нем нарисована пожилая женщина, бабушка. Совсем седая, с уха на веревочке свисают очки. Морщинистые руки лежат на коленях. Она улыбалась мне. Мне! Запахло пирогами с малиной и земляничным мылом. Стало так хорошо. Спокойно и радостно. Радость переполняла меня. Какая-то умиротворенность проникла в меня, хотя это очень не характерно для меня.

Никуда не нужно спешить, не о чем волноваться, все ведь так хорошо.