Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола

– Уважаемая комиссия. – поднявшись на сцену и повернувшись лицом к зрителям, говорю я. – Прошу вас принять к сведению ряд обстоятельств. Первое заключается в том, что ещё ни разу не исполняла произведение, которое хочу представить на ваш суд…

– Почему – не исполняли? – изумляется пожилой кореец, сидящий в первом ряду.

По всей видимости, он тут самый главный со стороны «консерваторщиков», поскольку «людская колбаса», формировавшаяся в процессе перехода между помещениями, выстраивалась следом за ним. И причёска у него соответствующая – длинные седые волосы до плеч. Богемная. Наверное, – главный здешний мэтр. Интересно, почему мне его не представили?

– Прошу прощения, сонсен-ним, – отвечаю я, обращаясь к предполагаемому мэтру. – Просто у меня не было для этого возможности. В моей воинской части нет музыкальных инструментов, подходящих для работы …

После секундной паузы в зале становятся слышны оживлённые перешёптывания. Ловлю на себе обеспокоенный взгляд капитана. А вот надо было мои требования выполнять!

– Так вы её вообще не исполняли или не исполняли для широкой публики? – уточняет мэтр, видимо, желая обрести полную ясность в вопросе.

– Она вообще ещё ни разу не звучала. – говорю я и, с намерением немного подольститься, сообщаю. – Присутствующие в зале будут первыми людьми на Земле, которые услышат «Лунную сонату».

В зале на несколько секунд устанавливается тишина, пока присутствующие обдумывают мои слова.

– Ну, а нотная запись? – не собираясь успокаиваться, спрашивает мэтр. – У вас она есть?

– К сожалению, не успела её подготовить. – каюсь я.

– Как же вы будете играть? – получаю следующий резонный вопрос.

– Из головы. – улыбаюсь я и прикладываю правый указательный палец к своему виску. – Всё – тут.

В зале, после моих слов, возникает всеобщее оживление. Седовласый кореец, который со мной разговаривал, с выражением скепсиса пожимает плечами. Мол – «Пожалуйста, если вы так хотите. Посмотрим, что у вас получится».

– И второе обстоятельство. – повысив голос, чтобы перекрыть шум, говорю я. – Я давно не играла на большом рояле, плюс вчера у меня были стрельбы. Винтовка очень тяжёлая и всё время норовит выскочить из рук. Приходилось напрягаться и сейчас чувствую, что кисти у меня уставшие из-за непривычных движений. Поэтому обращаюсь к уважаемой комиссии с просьбой позволить мне немного для начала поиграть, чтобы познакомиться с инструментом и размять пальцы…

Высказав просьбу, гляжу в зал, ожидая ответа. Там, судя по выражениям на лицах, конкретно – офигевают. А лицо у капитана становится из настороженного – испуганным.

– Ну я не знаю. – перекрыв удивлённый гул, отвечает мне мэтр, оглядываясь по сторонам и, одновременно, при этом пожимая плечами. – Если это возможно. Хотя не представляю, как можно в таких условиях… Но, – пожалуйста. Мы подождём.

– Благодарю вас. – с поклоном отвечаю я и, развернувшись, направляюсь к роялю.

О! «Schimmel»! – впечатляюсь я, прочитав надпись над крышкой. – Посмотрим, что тут за «люкс класса премиум»! С чем его едят…

Усаживаюсь, открываю клавиши. Примериваюсь ногами к педалям. Я сегодня в парадке с юбкой. Чувствую, что узкая юбка ограничивает движение ног. Не став скромничать, прямо сидя, подтягиваю её вверх, чтобы получить больше свободы. Отмечаю новую волну оживления в зале. Да ладно вам! Я же не стриптиз тут устроил? Конечно, с брюками было бы проще, но в них – жарче. А если нацепить камуфляж, то к нему положены здоровенные ботинки. Такие, что, пожалуй, разом две педали вместо одной нажмёшь. А сейчас на мне туфли-лодочки. Самая подходящая обувь…

Ну что ж, давайте посмотрим, как тут у нас со звуком… – сделав короткую разминку для рук, решаю я и опускаю пальцы на клавиши.

(пару минут спустя в зале звучит лишь рояль. Слушатели, в полном молчании внимают льющейся из-под пальцев ЮнМи журчащей мелодии за авторством Иоганна Себастьяна Баха. Седовласый мэтр закрывает глаза, погружаясь в музыку. Наконец, ЮнМи перестаёт играть. Короткая пауза и зал разражается аплодисментами.)

Встаю, кланяюсь. Выпрямляюсь, смотрю на одобрительные лица. Отдельно фиксируюсь на мэтре. Прихожу к выводу, что он тоже «одобрямс!»

– Хороший рояль. – выношу я свой вердикт, чем, ожидаемо, вызываю в зале повышение градуса веселья.

Подождав, пока шум немного стихнет, объявляю следующее произведение: «Лунная соната»! Предлагается как композиция для поражения прямо в сердце французских любителей классической музыки!

Сказав провокационную хрень, разворачиваюсь и, под удивлённые шепотки в зале, возвращаюсь к инструменту.

Итак, Людвиг ван Бетховен, соната для фортепиано № 14 до-диез минор …