Айдарский острог

Последующие события можно было бы счесть тестом на преданность таучинов одному из своих безумных предводителей: взять на буксир менгитскую байдару?! По-видимому, данная затея так далеко выходила за рамки понимания участников, что они и не пытались ничего понять, а просто выполняли команды. Кормщик-рулевой посматривал на Кирилла с изумлением, переходящим в восторг.

Двигаясь по широкой дуге, байдара приблизилась к судну. Когда расстояние оказалось минимальным, с борта метнули верёвку с грузом на конце. За верёвкой тянулся толстый пеньковый канат. Кирилл кое-как зацепил его за каркас байдары под ногами у гребцов — главное было не развалить всю конструкцию. К счастью канат оказался довольно длинным — шлюпка с двумя гребцами осталась где-то позади.

Когда участники заняли свои места, с «фрегата» раздались крики, которые, вероятно, означали сигнал к началу представления. Все навалились на вёсла. У байдары каркас заскрипел и малость скособочился. Сначала Кириллу казалось, что они занимаются глупостями — всё как было, так на месте и остаётся. Однако минут через пять движение всё-таки началось.

Продолжалось оно не долго — вряд ли больше получаса. В итоге деревянное судно оказалось на морской стороне. Данное событие было отмечено разноголосыми криками — и с корабля, и с многочисленных байдар зрителей. Кирилл крутил головой во все стороны, пытаясь понять, чего ради орут таучины — неужели, словно болельщики, радуются благополучному завершению операции?! На судне возникла некая суета: наверное, готовились поднять парус, но вооружённых людей на палубе оказалось слишком много, и они мешали друг другу. На шлюпке подняли вёсла, её снесло назад и прижало к борту «фрегата». Там её, вероятно, привязали, и гребцы полезли наверх.

Отцеплять канат от байдары Кирилл не стал, а просто перерезал его своим огромным тесаком. Качка была довольно сильной, но он встал-таки в полный рост и, придерживаясь за плечи гребцов, заорал по-таучински:

— Уходим! Уходим обратно! Все — обратно!

Его крики возымели действие — одна за другой кожаные лодки двинулись к проливу-горловине. Кирилл счёл свою миссию выполненной и устало отпустился на сидушку в носу байдары — это место обычно предназначалось для гарпунёра.

— Давай тоже обратно! — сказал он кормщику и указующе махнул рукой. — Нечего нам тут больше делать.

— Что, прямо так и пойдём? — оглянулся назад рулевой. — Мимо менгитской лодки?!

— Давай-давай! — кивнул Кирилл. — Пусть хоть спасибо скажут!

Выписывать широкую дугу, обходя «фрегат», Кирилл счёл излишним. Он даже придумал, что крикнет на прощание служилым: «Настоятельно рекомендую больше здесь не появляться!» А если они предложат плату за помощь, то он откажется — гордо и грубо. Может, они поймут, что не всё в этом мире покупается и продаётся?

По траектории движения было ясно, что причаливать к русскому судну таучинская байдара не собирается — пройдёт мимо в полусотне метров.

Тем не менее на соответствующем борту «фрегата» собралось много народа — даже крен заметный образовался. Кирилл попытался прикинуть, сколько же «личного состава» может поместиться в этом корыте? И как они там умудряются перемещаться со своими громоздкими ружьями в руках?

Точка максимального сближения была уже близко. Кирилл сформулировал прощальную фразу и набрал в грудь воздуха для крика. Однако на палубе «фрегата» происходило что-то не то. Что именно, понять учёный не успел: люди прянули от борта, медная пушка грохнула, выпустив сноп пламени и дыма, а вода перед носом байдары (рядом с Кириллом!) на мгновение вскипела.

— Подонки! — простонал учёный, ошарашенно опускаясь на своё сиденье. — Ну, какие ж подонки...

Грохнул второй выстрел, и доска сиденья ударила Кирилла по ягодицам — совсем не сильно.

Словно в замедленном кино смотрел учёный, как служилые пристраивают ружья для стрельбы с борта и толкаются, поскольку места всем не хватает...

Зарядом пушечной картечи накрыло центр и корму байдары. Обшивка превратилась в сито, а гребцы и кормчий... В общем, невредимыми оказались лишь трое ближайших к Кириллу гребцов. Однако несколько секунд спустя голова одного из парней разлетелась кровавыми осколками. Служилые на палубе приветствовали удачный выстрел радостным матом:

— A-а, бляди!! Заполучи!!!

Новые выстрелы с «фрегата» — меховая рубаха на спине парня, сидящего рядом с Кириллом, взорвалась кровавым гейзером. Пуля прошла навылет и пробила кожаный борт байдары.

«Выше ватерлинии... — отрешённо подумал Кирилл. — Нас расстреливают как в тире. Сейчас моя очередь...»

Наверное, тело убитого гребца сместило общий центр тяжести, или, может быть, слишком много воды набралось через дыры, только байдара резко накренилась, черпанула бортом воду и уже не выровнялась — так и осталась на боку, освободившись от груза...

Вываливаясь из одной среды в другую, Кирилл почувствовал, конечно, лютый холод воды, только это почти не произвело на него впечатления. Он всё видел и понимал, но при этом был как бы без сознания. Это самое его сознание переполнилось, захлебнулось и перестало работать.