Аид, любимец Судьбы (СИ)

Гефест шумно вздохнул и засуетился: на него всегда нападал кузнечный зуд перед битвой, зато уж в бою он хладнокровно крушил врагам черепа своими произведениями.

– У кого еще доспехов нет? А? Или щитов? Или мечей? Я тут у себя… Артемида, вот стрелы выковал – острее, чем у Циклопов… Афина, ты говорила, тебе копье нужно тяжелее – там есть… а кому что выковать на щитах? Какие знаки?

Я остановился уже у дверей. Развернулся, загасив поднявшийся шепот, полный битвенного предвкушения. Сказал:

– Выкуй это.

И швырнул к ногам хромого кузнеца плод, рассыпавший по белым плитам кровавые зерна в форме слез.

[1] Хламис – разновидность короткого плаща. Обычно надевался в бой.

[2] Пелион и Осса – горы поблизости от Олимпа.

[3] Палестра – частная гимнастическая школа в Древней Греции. Обычно там занимались мальчики с 12 лет.

Сказание 10. О том, как важно выбрать правильного противника

Достоинство сильных не в мощных руках – в умении сдерживать силу,

Талант полководца не в многих полках,

а в сломанном вражьем крестце.

О. Ладыженский

Цвет крови и форма слез – ах, какое сочетание…

Плод, который назвали, как камень, гранатом, давно перестал быть творением горя Деметры и стал моим символом, неотделимым от двузубца с псами и шлема-хтония.

Почему стал? Как-то повелось.

Алые зерна, скользнувшие между нашими губами – «Я буду твоей женой, Аид Безжалостный»…

Гранаты, в которые влилась кровь уродца-Загрея – потом эту кровь назовут плодом преступной страсти Громовержца к дочери…

Гранаты, которые раскалываются и падают с ветвей в моем царстве – слишком спелые – брызгая в глаза алым соком памяти.

Мне говорили, что Крон, которому донесли о новых деревьях и их плодах, расхохотался и заявил:

– Вот доброе знамение последней битвы! Кровь их войск напитает сегодня землю, а их женщины будут лить слезы над их участью!

И приказал выковать зерна граната на своем щите.

Говорили, что он с воем ярости швырнул этот щит в небо, когда раскололись земные недра и явилась мощь Гекатонхейров.

Холодок проходит по черным водам озера и касается лица. Все уже закончилось и все успокоилось, и сегодня была другая битва – далекое эхо той, и левая обожженная ладонь перестала гореть века назад, но на моем щите, который я отбросил недавно – так и выкованы гранатовые зерна.

Слезы, и кровь, и память, неспешными каплями вытекающая с пальцев в воду.

Наши женщины не думали нас оплакивать.

Они шли на эту битву рядом с мужьями, сыновьями и братьями.

Афродита, смеясь и болтая за плечами сурового Гефеста, вертела в пальцах тонкое золотое копье: «Такое красивое, просто жаль бросать!»

Гера, поджав губы, опоясывалась коротким мечом, проверяя – легко ли вынимается из ножен.

Деметра в ратном доспехе выглядела безумнее Лиссы, и оружия у нее в руках я не увидел – но она могла бы убивать холодным пламенем из глаз. «У меня дочь, – говорило пламя. – А они сегодня полетят в Тартар».

Фемида и Стикс, Артемида и Афина – эти стали давно привычными на поле боя.

В комнатах Олимпа оставалась лишь Гестия – оберегать пламя нашего очага.

Мы, мужчины, троица Кронидов, молча сдвинули чаши, в которых нынче было не вино – гранатовый сок. Терпкий, кислый вкус на секунду сжал горло – глотком вчерашнего зрелища в когда-то цветущей долине.

Потом мы отвернулись: были дела важнее церемоний и прощания, Гермес в моем шлеме вернулся час назад и доложил, что к нашим позициям катится лавина.

Крон наносил свой удар, не дожидаясь, пока мы опомнимся после вчерашнего.

Взвешивая в руке свой новый щит с гранатовыми зернами, я услышал вопрос, которого мы не касались в наших планах и к которому не обращались за все время приготовлений.

– Кто станет во главе войск? Аид?