Агробление по-олбански

– Вуковару повезло меньше. Во время сербско-хорватских столкновений он был почти полностью разрушен. – Эфлисон с видом знатока истории покачал головой. – Впрочем, Осиеку тоже в свое время досталось. При турецком наступлении на Балканы Осиек был взят и практически стерт с лица земли. Турки правили сто пятьдесят лет и, конечно, отстроили город в восточном стиле. Потом Осиек захватили австрийцы и вновь разрушили во время боев почти до основания.

Городок так себе, сродни Нови-Саду и Суботице. Так думали друзья, пока по набережной не дошли до крепости, от которой остались пара башен и полторы стены. Забравшись на стену, они решили, что вид сверху и тишина кругом поспособствуют пищеварению.

– Отлично! Здесь и перекусим! – Порошкански потряс пакетом, где бултыхались булки и коробка молока.

Пикник устроили у кучки обожженных галстуков. Видимо, накануне здесь отмечали окончание школы выпускники. Наевшись булок с молоком, нализавшись сладколеда на продуваемом ветром бастионе, долго смотрели в небо. Из-за стремительно плывущих облаков звезды походили на самолеты – вот-вот начнется новый обстрел. Но нет, большинство летчиков армии ЮНА были хорваты, а они после объявления Хорватией собственной независимости покинули свои воярны (раньше они, как и у сербов, назывались казармы). Дезертировали из части и теперь попивают соки на террасах кафе под звуки «Desert Rose» Стинга, а не стингеров.

Хорваты после отделения стремятся наполнить свой язык новыми словами, не похожими на сербские. Теперь ремень они шуточно называют – okolopojasnijbrjukoderzhat el, а корову – rogatoetravopasalo. Самое смешное и печальное во всей ситуации было то, что после разъединяющих кровопролитных войн все страны – участники конфликта стремятся теперь войти в единую, без границ и таможни, с общими деньгами и правом на сохранение языка и культуры Европу. То есть в ту же Югославию. К чему тогда были и все сражения в Вуковаре, и трагедия в Борово?

После ужина Эфлисон, Петр Деспотовски и Давид Порошкански отправились гулять по старым улочкам крепости и были окутаны флером настоящего средневекового города. Низкие, каменные, крепкие и темные домики стояли вплотную друг к другу, словно обнявшись, и составляли мрачный лабиринт, освещенный массивными фонарями и освященный мощью католических соборов. И опять на каждом углу кафе и террасы. Факелы и вино.

«Все-таки, – думал Петр, выстукивая каблуками по мостовой, – у кого-то был план расчленения как Югославии, так и СССР. Спаивание народа – часть этого плана». Где-то за спиной корчилась в агонии, в луже собственной крови и термальных вод расчлененная на куски Югославия. Бессмысленная бойня.

В Пече приятели надеялись полежать на печи, на разогретых солнцем камнях. Точнее, на южных склонах горы Мечек, где и раскинулся город. В Венгрию въезжали через Белы Монастырь и Харкань. Когда в восточной Славонии шли затяжные бои, в Харкани каждый дом стал магазином. Хорваты из Осиека ходили сюда за хлебом и вином пешком не менее пятнадцати километров. Эфлисон рассказал, что видел тогда парочку глубоких стариков, которые шли, поддерживая друг друга под тонкие руки, словно это были ручки плетеных корзинок. На головах у обоих были вырезанные из древесного гриба и оплетенные ивовой корой шапочки. Чтобы мозги могли посидеть на них во время пути и отдохнуть. Мол, не трогайте меня, я несъедобный гриб. Жара стояла за 30 градусов, а они шли за провизией, будто гуляли. Китайцы в те годы даже начали строить в Харкани огромный гипермаркет, но война, к счастью, быстро закончилась.

Теперь в Харкани помимо недостроенного гипермаркета одна крупная достопримечательность – лечебная купальня. Целебная вода дает гарантию излечения от псориаза и других кожных болезней на шесть месяцев. Солнце уже садилось, когда Петр и компания, скинув портки, нырнули в теплые воды. Липкие слюни обволокли тело, будто термальный источник – это плевок Большой Женщины. Плавали, любуясь красными псориазными пятнами на лице светила. Ночь и звезды-прыщи.

– Хорошо, что мы не на Балатоне, где лечат сердечников, – заметил Порошкански нахлебавшись воды. – А иначе нам эту кислятину пришлось бы пить ведрами. А так только обтерлись полотенцами – и дальше чешешь.