Агрессия и катастрофа

Около 20.00, когда связь уже работала с перебоями, Герстенбергу удалось связаться с Берлином. У телефона оказался начальник генерального штаба ВВС Крейпе. В дневнике начальника штаба имеется следующая запись об этом разговоре: "23.8 положение вечером. Первые донесения о государственном перевороте в Румынии. Разговор по телефону с фон Киллингером и Герстенбергом в Бухаресте. Оба заперты в посольстве, Киллингер полностью сломлен, передает привет фюреру. Предложение Герстенберга о вводе пикирующих бомбардировщиков и дивизионов ПВО у Плоешти - он хочет занять город! Телефонный разговор с Гитлером. Предложение Герстенберга одобряет, требует взять в плен короля. Связь с Бухарестом еще раз восстанавливается, затем прерывается"{1421}.

В результате этого разговора Гитлер приказал Герстенбергу подавить путч. Но теперь все немецкие служебные инстанции в Бухаресте были оцеплены румынскими солдатами, некоторые разоружены, связь прервана. Сильные румынские войсковые подразделения окружили германское представительство, дома, где находились немецкие военные в Бухаресте и в пригородах.

Тем временем дворцовые круги, царанисты и либералы образовали правительство во главе с генералом К. Санатеску. В 20.00 Михай выступил по радио: Румыния приняла условия перемирия, предложенные Россией, Англией и Америкой. Вскоре в немецкое представительство прибыл новый румынский министр иностранных дел Никулеску-Бузешти. Он официально заявил советнику посланника Штельцеру о разрыве дипломатических отношений Румынии с Германией. Однако будет разрешен беспрепятственный отход германских войск, если они не начнут враждебных действий.

Штельцер, Ганзен и Герстенберг снова стали собираться во дворец. Но прежде, чем состоялось это третье объяснение бывших союзников, Ганзену вручили телефонограмму от Кейтеля: фюрер категорически приказал "путч клики генералов из окружения короля подавить", поставить во главе нового правительства генерала, дружественно расположенного к Германии.

Совершенно не представляя себе реального положения вещей, ставка Гитлера еще думала, что вполне можно не только изменить политическую обстановку в Бухаресте, "подавить путч", но и отвести группу армий "Южная Украина" на линию, "которая прикрыла бы нефтяные районы Румынии и пути вывоза нефти".

В ночь на 24 августа ОКВ. передало приказ: главнокомандующий на юго-востоке должен "все свободные силы в Сербии и Кроатии сосредоточить в районе Ниш - Белград, а свободные силы, расположенные в районе группы армий "Е", - в районе Скопле - Ниш". Затем "немецкий комендант румынских нефтяных районов" получил распоряжение нефтяную продукцию и нефтяной транспорт направить с использованием трубопроводов и по железным дорогам в Гиургиу и обеспечить дальнейшую перевозку нефти по Дунаю{1422}.

Однако приказ гитлеровской ставки, как и многие другие ее директивы и приказы, как и предыдущие действия ОКВ в связи с делами в Румынии, был столь же далеким от действительности.

Румынский народ приветствовал окончание войны. Повернуть события вспять было невозможно. Неудержимое наступление советских войск не только сметало на своем пути всякое военное сопротивление, но рушило любые попытки каких бы то ни было политических комбинаций. Единственный выход из положения бывший союзник рейха нашел, и никакие яростные приказы "Вольфшанце" уже ничего не могли изменить. Надо ли говорить, что в такой обстановке ни Ганзен, ни Герстенберг, ни кто бы то ни было другой не могли подыскать "подходящего генерала", который согласился бы возглавить какое-то новое прогерманское правительство.

Ганзен оказался в трудной ситуации. Он и не предполагал, что давний и верный союзник, с которым он так хорошо, долго и плодотворно сотрудничал, подложит ему такую свинью и к тому же когда! Всего лишь через месяц после 20 июля! Не привыкшему к такого рода ситуациям генералу-дипломату было от чего потерять голову. С одной стороны, он не мог не видеть, что в Румынии все пропало. Но с другой - грозный приказ из ставки, да еще в таких обстоятельствах, кое-чего стоил!

Получив приказ ОКВ, Ганзен, за ним Герстенберг и Штельцер опять бросились во дворец. Конечно, не для того, чтобы заменять новое румынское правительство - этот бред они оставляли на совести ставки. Речь могла идти лишь о более скромных вещах: как выбраться подобру-поздорову из Румынии, объятой народно-демократической революцией. Принятые Санатеску, они вели речь лишь о порядке вывода немецких войск.