Агрессия и катастрофа

Вероятно, с точки зрения планов агрессора и дальнейшего существования третьего рейха наиболее логичным представлялось последнее из предложенных решений, т. е. упереться там, где сейчас находится истекая кровью "Восточная армия", остановить это страшное паническое бегство, как можно быстрее закрепиться и сделать передышку до весны. Иного решения ни Гитлер, ни его паладины из штаба верховного командования не могли себе и представить. Оправившись от первого шока, фюрер решил действовать со всей энергией. Он не хотел и слушать ни о чем другом, кроме этого последнего варианта, считая, что все другое - путь к немедленной гибели. Он не только отверг все другие варианты решения, но и хорошо запомнил их авторов - время рассчитаться с ними еще наступит!

В полночь 16 декабря у фюрера появились срочно вызванные руководящие генералы из штаба верховного командования. Гитлер отдал приказ: ни о каком отходе не может быть и речи. Отводить войска только с таких участков, где противник добился глубокого прорыва. Скоро в бой будут брошены свежие дивизии. Для их доставки выделяется транспортная авиация. Немедленно штаб оперативного руководства передал войскам указания верховного главнокомандования: "Глубокое отступление большой части армии среди зимы, при ограниченной подвижности, недостатке зимнего снаряжения и без подготовленных тыловых позиций может привести к самым тяжелым последствиям"{699}. Поэтому фюрер приказал группе армий "Юг" подготовить резервы за обоими флангами группы. Группе армий "Центр" путем ввода всех резервов закрыть образовавшиеся бреши севернее Ливны и западнее Тулы и удержать общую линию Ливны - Дубна - Алексин. 4-й армии не отступать ни шагу назад. Если же обстановка в 4-й и 3-й танковых группах не оставит иного выбора, они должны "шаг за шагом отойти на более короткую позицию по общей линии течение Рузы - Волоколамск - Старица"{700}. Восточному фронту были обещаны подкрепления: до 8 дивизий с Запада, 4 1/2 дивизии из армии резерва, одна горная дивизия{701}. Пока все это было лишь обещанием, а наступление Красной Армии реальностью.

Через двое суток генеральный штаб сухопутных сил направил указание в группу армий "Центр": "Фюрер приказал: большие отступательные движения проводиться не должны. Они ведут к полнейшей потере тяжелого оружия и снаряжения. Личным воздействием командующих, командиров и офицеров войска должны быть принуждены к фанатическому сопротивлению на своих позициях, не обращая внимания на прорывы противника на флангах и в тыл. Только руководя войсками таким образом, можно добиться выигрыша времени, необходимого для переброски подкреплений с родины и с Запада, которые фюрер приказал осуществить"{702}.

Но и такие отчаянные призывы и приказы не спасли положение. В середине декабря советские войска освободили Клин, Солнечногорск, Калинин, Плавск, преодолели Истринское водохранилище и среднее течение Оки.

В эти трудные для агрессоров дни в ОКВ шли напряженные совещания. В частности стоял вопрос: кому поручить преодоление кризиса под Москвой? Полковник Лоссберг в беседе с Иодлем предложил создать новый орган: генеральный штаб вооруженных сил, во главе которого должна стать "сильная личность" из генералов, например Манштейн. Иодль, как всегда, не рискнул доложить фюреру то, что могло идти вразрез с мнением Гитлера. "Манштейна он не признает".

Геринг в беседе с Гитлером обрушил гнев на Браухича и Гальдера:

- Это в военном отношении слабые головы, - заявил он.

19 декабря между Гитлером и Браухичем состоялась двухчасовая беседа с глазу на глаз. Затем фельдмаршал, совершенно разбитый и поникший, появился у Кейтеля.

- Я еду домой, он дал мне отставку, я больше не могу, - упавшим, трагическим голосом произнес Браухич.

- Что же теперь будет?

- Я не знаю, спросите его самого{703}.

Через несколько часов Гитлер вызвал Кейтеля. Он прочитал ему только что составленный Шмундтом приказ об отставке Браухича и о том, что командование сухопутными силами берет на себя теперь он сам, фюрер. Приказ был немедленно отправлен в войска.

Второе распоряжение касалось подчинения Гитлеру генерального штаба сухопутных сил.

Фюрер отстранил Браухича. Возглавив армию, он еще больше подчеркнул роль и ее, и генерального штаба, еще больше сблизился с генералами.

Браухич ушел в отставку не потому, что был не согласен в чем-либо с Гитлером или нелоялен к нему, как часто прямо или косвенно утверждают на Западе. Командующий сухопутными силами периода легких и ярких успехом, подобно Леебу, уже "не мог выносить" неудач и провалов "трудной войны". Поражения были "не по нему" - он привык к триумфам. И все же он был потрясен своей отставкой и немилостью фюрера, которого так искренне боготворил.

Отстранением Браухича Гитлер и ОКВ как бы указывали вермахту на виновника начавшихся неудач и снимали с себя ответственность за прошлое. Браухич оказался самое большее тем лицом, на кого можно было взвалить ответственность, но ни в малейшей степени "оппозиционером" Гитлеру.