Агрессия и катастрофа

Наконец, рассмотрим оперативные возможности окончательного варианта "плана Гитлера" насчет "поворота на юг" - пресловутых указаний от 21 августа.

На юго-западном и южном направлениях, куда нацеливался главный удар, немецкому наступлению, в котором могло участвовать в общей сложности до 85 дивизий, противостояли бы следующие силы Красной Армии: 52 соединения Юго-Западного фронта, 28 - Южного, 11 - из 51-й Отдельной армии, 9 - из резерва Ставки, а также ряд соединений, последовательно вводимых, по меньшей мере из Приволжского, Харьковского, Северо-Кавказского округов. В общей сложности - до 140 соединений, которые, в случае необходимости, могли быть поддержаны войсками других, более глубоко расположенных округов.

Но, собственно говоря, вдумаемся, о чем вообще идет речь? Смысл дискуссии в том, что было бы вернее: двинуть ли часть сил группы армий "Центр" на Украину или целиком всю группу армий направить на Москву. И тут нельзя не сделать вывода, что и "правильное решение" (с точки зрения Гитлера или ОКХ) и "неправильное" (с их же точки зрения) объективно не имело никаких шансов на успех в смысле победоносного окончания войны против Советского Союза. Этот вопрос вообще нельзя считать дискуссионным. По заявлению Иодля, Гитлер инстинктивно боялся "идти по дороге Наполеона" к Москве. "Он опасался там битвы не на жизнь, а на смерть с большевизмом"{610}. Конечно, обладая стратегической инициативой и еще большой ударной мощью, гитлеровская армия могла, в зависимости от избранного направления удара, выиграть на этом направлении крупную операцию (что и произошло впоследствии). Но в масштабах войны в целом такой выигрыш ни на йоту не приблизил бы вермахт к окончательной победе. Ибо ход войны решался в гораздо более крупном социально-экономическом, политическом и военном планах.

Германское военное руководство в целом, т. е. и Гитлер и ОКВ, и ОКХ снова допустили грубый просчет в оценке потенциальных возможностей Советского Союза, Красной Армии, возможностей ее мобилизационного развертывания, количества резервов, упорства и стойкости советских войск в бою, мастерства командиров.

Все звенья германского руководства были едины в ложных представлениях о Красной Армии, и единая ошибочная основа порождала столь же единые бесперспективные решения, ибо "южный" вариант был так же обречен, как и "московский". Действительные силы Красной Армии превосходили ту их численность, которую определяла на 1 августа 1941 г. германская разведка: перед группой армий "Север" - в 1,9 раза; перед группой армий "Центр" - в 2,3 раза; перед группой армий "Юг" - в 2,9 раза. Особенно тяжелые последствия для вермахта имел просчет в определении численности резервов Красной Армии. Немецкое главное командование сухопутных сил на 1 августа не имело в резерве ни одной дивизии. Командование же Красной Армии только в составе Резервного фронта (который развертывался позади Западного фронта) и в ближайших округах располагало несколькими десятками соединений. Значительные силы оставались в более отдаленных округах, и ряд соединений находился в процессе формирования.

Наконец, неверным было бы предполагать, что мнения Гитлера (ОКВ) и ОКХ в августе 1941 г. отличались друг от друга принципиально и несовместимо. Гитлер, Кейтель, Иодль в "Дополнении" к директиве No 34 от 12 августа достаточно ясно говорили о значении наступления на Москву, чтобы "еще до прихода зимы овладеть всем комплексом государственных, экономических и коммуникационных центров противника в районе Москвы". В то же время высшие генералы сухопутных сил, например командующие группами армий Рундштедт и Лееб, выступали открытыми противниками наступления на Москву. Подобно тому как одни генералы - Гальдер, Браухич, Бок - считали, что удар на советскую столицу приведет к полной победе, другие - Рундштедт, Лееб, Рейхенау, Зоденштерн - верили, что успех на Украине будет иметь "решающее значение для исхода всей Восточной кампании".

Август 1941 г. - если рассматривать в широком плане события со стороны вермахта - это начало агонии плана "Барбаросса" и стратегии "молниеносной войны", которую он выражал. Отсюда и эта серия директив, контрдиректив, "дополнений к директивам", отменяющих саму директиву, "записок", решений и контррешений. Ничего подобного не наблюдалось в годы успеха - в 1939 - 1940 гг. Можно было принимать решение наступать на Москву танками с пехотой, пехотой без танков, вообще на Москву не наступать, поворачивать на север и на юг, только на юг или только на север, объявлять Москву "географическим понятием" или, наоборот, главным объектом усилий, требовать немедленного прорыва в Закавказье, к Волге, тут же отменять свое требование и т. д. - все перепробовали руководители вермахта в августе сорок первого. Все это быстро сменяло друг друга, говорилось почти в одно и то же время, выражая неясность и путаницу в оценке Красной Армии, неверие в страшную, становящуюся все более достоверной картину непоправимого исходного просчета.