Аграфена и пророчество мятежной колдуньи

– Конечно! – она схватила с его стола портреты преступников. – Вот ведь тут нарисованы их наглые физиономии! Вот же точная копия этой Шамграфены! – Она сгребла другой портрет. – Это лешак-полукровка, а это маленький пожиратель варенья! А это… – Комендантша посмотрела на Рекса, потом схватила со стола Руфуса еще один рисунок. – Вот тут ошибочка вышла! Здесь стоит какой-то оборванный пацан, а на твоей картинке нарисована непонятная старая уродливая карга!

– Вообще-то это портрет моей глубокоуважаемой матушки, – смущенно произнес жандарм.

Коптильда на мгновение замерла, затем аккуратно вернула портрет на стол.

– Какая красотка, – сдержанно сказала она. – Теперь я вижу, в кого ты такой симпатичный, Руфусик!

Как не было страшно Аграфене, но она едва сдержалась, чтобы не засмеяться в голос.

Руфусик?! Коптильдушка! У этих двоих, похоже, роман!

Комендантша обменялась с усатым толстяком влюбленными взглядами, затем гневно посмотрела на ребят.

– Думали удрать от меня?! Ха! Не вышло! – Она расхохоталась так, что в окнах задребезжали стекла. – Эх, руки так и чешутся! Сейчас отвешу каждому по пятьдесят пинков! Долетите у меня до самой Столицы! Этого оборванца, – она кивнула на Рекса, – я не знаю, поэтому отвешу ему тридцать! Приземлится где-нибудь в районе Берберии!

– Скоро ведь праздник, Коптильдушка, День победы! – напомнил ей Руфус. – Отвесь им всем по тридцать в честь этого знаменательного события! Лучше мы потом постучим их головами об стол, если вдруг надумают скрывать от нас правду!

Тем временем в соседней комнате медики наконец отошли от стола.

Оказалось, что их главный – тощий седовласый человек в белом врачебном халате, – хлопотал над огромным белым пушистым котом. Несчастного прижимали к столу двое крепких санитаров, а доктор щекотал ему бока. Тот вырывался и громко мяукал. Видно, в этом и заключалась проверка котов щекоткой, о которой Аграфене рассказывал Пафнутий Дормидонтович.

Доктор выглядел так, словно только что слопал весь запас своих таблеток. Его раскачивало в разные стороны, глаза то и дело бегали по сторонам. Вдобавок ко всему его волосы стояли на голове дыбом и кренились то вправо то влево при каждом движении. Он напомнил Аграфене одуванчик.

– Ну что там, доктор Юнгвальд? – бросил ему Руфус.

– Молчит! – недовольно ответил тот. – Наверное, он не из этих говорящих кошаков!

– Хорошо! – одобрительно кивнул жандарм. – Этого кота выбрала себе моя матушка Клеопа. Она давно мечтает о таком. А мне совсем не нужно, чтобы в моем доме завелся пушистый лазутчик!

– Есть еще одно средство, – вяло заметил доктор. – Можно поставить ему клизму! Ни один кот не будет долго молчать при этой процедуре!

– Ладно уж, все равно не успеем! – отмахнулся Руфус. – Моя мамаша явно уже едет сюда. Лучше приведите этого зверя в порядок, чтобы он выглядел получше. Мамочка помешана на котах и любит их тискать! Этот довольно красив, так что она останется довольна! Может, даже угостит меня чем-нибудь вкусненьким!

Юнгвальд взял измученного зверя за шкирку, закинул его на стол и принялся расчесывать белую шерсть обычной щеткой для одежды.

– Как раз познакомишься с моей мамулечкой, Коптильдушка! – сказал взволнованный Руфус комендантше. – Вы понравитесь друг другу, она такая славная старушка!

– Жду с нетерпением! – ответила та. – А пока пусть эти, – она ткнула пальцем в ребят, – расскажут, куда дели мое золото!

– Точно! – вспомнил он. – А ну признавайтесь, грязные воры! Вы похитили все сбережения мадам Коптильды! На что она теперь будет содержать свой приют?!

– Какие сбережения?! – возмутился Триш. – Не брали мы ничего!

– Она сама украла все деньги, а теперь валит все на нас! – добавила Аграфена.

Рекс был не в курсе случившегося в Белой Гриве, поэтому предпочитал помалкивать.

– Нет, ты слышал, Руфусик?! – разозлилась комендантша. – Они еще и меня во всем обвиняют! Сейчас точно им навешаю!

– Давайте я им клизму поставлю? – предложил доктор. – Тогда они быстро заговорят!

Он закончил чесать кота и бросил бедолагу за решетку.

Коптильда выхватила пистолеты.

– Лучше выведем их во двор, и я заставлю их сплясать под музыку господ револьверов!

– Клизма куда лучше! – не унимался Юнгвальд. – Самые несговорчивые преступники начинают петь, как соловьи!

– Да что вы все заладили?! – вмешался в разговор Триш. – Клизма! Клизма! Нашли чем испугать! Это что такое вообще?

Пима, который был куда начитаннее друга, притянул его к себе и на ухо объяснил, что это такое. Парень весь побледнел и замер на месте, готовый упасть в обморок.

Аграфена не сводила глаз с белого кота. Тот сидел рядом с ней и с деловым видом вылизывался.

– Хорошо тебе досталось, – шепнула ему девочка.

Кот подозрительно на нее покосился.

– С нами можешь не таиться, – подмигнула она. – Наш друг, брат Акаций, тоже может говорить. Хорошо, что они не догадались поискать его на сеновале.

Кот возобновил свое умывание, окончательно потеряв интерес к Аграфене. Та озадаченно покачала головой. Может, действительно не все коты способны говорить?

А тем временем старик Бергольц не спешил уходить из кабинета Руфуса.