Агония и смерть Адольфа Гитлера

В армии получили сообщение, что якобы я со своим штабом корпуса передислоцировался в Деберитц, западнее Берлина. В связи с этим Гитлер издал приказ о моем аресте и расстреле. Фоигтсбергер подчеркнул, что он в армии указал на невероятность подобной передислокации. Привезенный им из армии боевой приказ гласил, что 56-й танковый корпус должен связаться с левым флангом своего соседа справа.

То, что касалось меня лично, мне так и осталось вначале непонятным, но полученное боевое задание заставило сильно забиться наши сердца, так как мысль о предстоящих боях в разрушенном городе угнетала нас.

Я совместно с начальником штаба полковником Дюр-фингом немедленно приступил к подготовке приказа о перегруппировке корпуса, в ночь с 23 на 24 апреля. Во время этой работы начальник штаба укрепрайона Берлина полковник Рефиор передал по телефону приказ генерала Кребса направить офицера штаба 56-го танкового корпуса, с картой расположения частей, в имперскую канцелярию.

По двум причинам я решил сам поехать в имперскую канцелярию. Во-первых, я хотел узнать, в связи с чем был издан приказ о моем аресте и расстреле. Во-вторых, намеревался, если удастся, добиться того, чтобы корпус не участвовал в боях в разрушенном городе.

В 18 часов в сопровождении начальника отдела 1-а штаба корпуса майора Кнаппе я прибыл в имперскую канцелярию. С тротуара Фоссштрассе лестница вела в подземный город, который был выстроен между Вильгельм-штрассе и Герингштрассе. О размерах этого убежища можно получить представление, если принять во внимание, что во время усиленных налетов на Берлин каждый вечер «гостями» Гитлера являлись 4—5 тысяч городских детей, которые там размещались и питались.

Нас тут же проводили в так называемый адъютантский бункер. Меня приняли начальник германского генерального штаба генерал от инфантерии Кребс и личный адъютант Гитлера генерал от инфантерии Бургдорф. Встреча была несколько холодной, несмотря на то что я хорошо знал Кребса еще со времен рейхсвера и позднее, когда он являлся начальником штаба 9-й армии и армейской группировки «Центр».

В ходе последовавшей беседы мне удалось без труда убедить обоих генералов в том, что я не намеревался, да и не было никакого смысла и целесообразности передислоцироваться в Деберитц, если учесть военную обстановку последних дней. Они вынуждены были признаться, что приняли за факт какой-то незначительный слух, и сейчас, после моего объяснения, сожалеют о своей доверчивости. Тем не менее оказалось, что я все же был устранен со своей должности, однако об этом они мне ни слова не сказали.

Говоря о положении в Восточном Берлине, Кребс заявил мне, что большие заботы им доставляет глубокий прорыв русских частей. Со мной они желали обсудить, какие контрмеры могут последовать со стороны 56-го танкового корпуса.

Когда я довел до их сведения боевое задание корпуса, полученное из 9-й армии, Кребс воскликнул: «Невозможно, совершенно невозможно! Я об этом немедленно доложу фюреру». С этими словами Кребс оставил меня, а за ним тенью последовал Бургдорф.

Сопровождавшему меня майору Кнаппе я поручил предупредить по телефону начальника штаба, что корпус, может быть, еще этой ночью будет использован восточнее Берлина. Во время телефонного разговора начальник штаба сообщил, что им получена телеграмма из Управления личного состава сухопутной армии за подписью Бургдорфа, которая гласила: «Генерал артиллерии Вейд-линг переводится в резерв командного состава ОКХ. Командующим 56-м танковым корпусом назначается генерал-лейтенант Бутмеестер, командир 25-й танковой дивизии».

Я был крайне возмущен. Ведь только благодаря случайности мне удалось сейчас здесь реабилитировать себя. Но сколько генералов за последнее время пострадало лишь только потому, что у них не было возможности опровергнуть распространенные в отношении их слухи!

Пока Кребс и Бургдорф отсутствовали, я у одного из находившихся в распоряжении Кребса офицеров получил краткую ориентировку о положении в Берлине.

Гитлер с небольшим количеством своих сотрудников остается в Берлине, чтобы лично руководить обороной столицы.

Бегство государственных властей из Берлина началось 15 апреля. Дорога в Мюнхен получила название «имперской дороги беженцев».

Из ОКВ и ОКХ образовали два оперативных штаба: первый штаб «Норд» во главе с фельдмаршалом Кейтелем и второй штаб «Зюд» — с фельдмаршалом Кессель-рингом. К последнему был прикомандирован в качестве начальника штаба генерал-полковник Йодль.

Насколько быстро и непродуманно произошла реорганизация, можно было судить уже потому, что оба штаба забрали с собой из Берлина все радиостанции. Германское командование в Берлине должно было довольствоваться только оставшейся радиостанцией СС, связанной со ставкой Гиммлера.

Мне рассказали коротко о следующем интересном событии.