30 апреля 1945 года бои происходили недалеко от рейхстага, в районе Александер-плац. В этот день охрану имперской канцелярии несли отборные эсэсовцы. Артиллерийский обстрел ежеминутно усиливался, среди служащих имперской канцелярии и охраны проявились панические настроения, и, видя свое безвыходное положение, они стали переодеваться в гражданскую одежду и разбегаться.
Гитлер, Геббельс и их прислужники все время находились в бункерах и никуда не выходили, для всех было ясно, что падение гор. Берлина исчислялось часами. Выхода из имперской канцелярии не было, так как кругом уже находились части Красной Армии. Положение для всех оставшихся еще в расположении имперской канцелярии было критическое.
В этот день, 30 апреля 1945 года, с 10 часов утра я нес охрану в имперской канцелярии, патрулируя по коридору, где расположены кухня и зеленая столовая. Кроме того я вел наблюдения за садом, так как на расстоянии 80 метров от зеленой столовой находилось бомбоубежище Гитлера.
Патрулируя по коридору и подойдя к кухне, я встретил шедшего на кухню своего знакомого, ординарца Гитлера— Бауера, который мне сказал, что Гитлер застрелился в своем бомбоубежище. Я поинтересовался, где находится жена фюрера Браун, на что он мне ответил, что она тоже лежит в бомбоубежище мертвая, но он не знает, отравилась ли она или же застрелилась.
С Бауером беседа у нас продолжалась несколько минут, он спешил на кухню, где ранее готовилась пища для свиты Гитлера, а затем вновь вернулся в бомбоубежище. Кухня от бомбоубежища находилась на расстоянии полутора10 метров.
Сообщению Бауера о смерти Гитлера и его жены я не поверил и продолжал нести службу патрулирования.
Прошло не больше часу после встречи с Бауером, и когда выходил на террасу, которая от бомбоубежища находилась в 60 — 80 метрах, я увидел, как из запасного выхода бункера личный адъютант штурмбаннфюрер Гюн-ше и слуга Гитлера штурмбанфюрер Линге на руках вынесли труп Гитлера и положили его в полутора метрах от выхода, а затем вновь вернулись и через несколько минут вынесли из бомбоубежища его жену Еву Браун и положили ее рядом с трупом Гитлера с левой стороны. В стороне от трупов стояли две банки весом в 20 кг каждая, наполненные бензином, из которых Гюнше и Линге стали обливать трупы бензином, а затем оба начали их обжигать.
Когда они обгорели, к ним из бомбоубежища подошли два человека из личной охраны Гитлера, фамилии их не знаю, взяли обгоревшие трупы, положили в воронку от разрыва снаряда, которая находилась в 2-х метрах от бомбоубежища. Засыпав и сравняв землю, ушли в бомбоубежище.
Когда все разошлись, я подошел к месту сожжения трупов и увидел на месте сожжения пепел.
Гитлера я знал по лицу и по форме одежды. Он был одет в брюки черного цвета навыпуск и во френче серозеленого цвета. Под френчем была видна белая манишка и галстук. Такой формы никто из лидеров фашистской партии не носил, за исключением Гитлера, и в этой форме я его видел несколько раз, [поэтому она] мне исключительно запечатлелась.
Когда Гитлера выносили, я лично видел профиль его лица — нос, волосы и усы. Поэтому я утверждаю, что это был именно Гитлер.
Жена Гитлера — Браун, когда ее выносили из бомбоубежища, была одета в черное платье, на груди несколько розовых цветков, сделанных из материала. В этом платье я ее видел несколько раз в бункере. Кроме того, я видел ее в лицо, лицо ее было овальное, худощавое, нос тонкий и прямой, волосы светлые. Таким образом, зная хорошо жену Гитлера — Браун, я утверждаю, что из бомбоубежища был вынесен именно ее труп.