Агенты школьной безопасности

– Моя задача – машина. Ваша задача – ценные указания. Да, записку эту возьмите с собой, на всякий случай.

Мы свернули карту, поставили «губернию» на место.

– А какая у вас машина? – спросил Алешка.

– У нее прекрасное имя: «Победа»! И машина прекрасная. Она даже иногда заводится!

Прекрасная машина… «Победа»… Иван Христофорович… В моей голове что-то начало вертеться. Что-то хотело вспомниться. Очень назойливо.

Но я уже заметил: если что-то вертится в голове, но никак не вспоминается, то нужно забыть об этом – и оно само всплывет, в самый неподходящий момент.

Мы договорились встретиться в воскресенье возле дома Колумба «с первыми восточными лучами солнца над нашей столицей» и помчались домой.

– Очень вовремя, – встретила нас мама. – Как раз пора вымыть руки и лечь спать. Без ужина.

– Подумаешь, – сказал Алешка. – Зато мы на нартах покатались. И по губернии поездили. И плоты потрогали, из китовых позвоночников.

– Зашибись! – сказала мама, перехватив наше любимое словечко. – Придется за это вас все-таки покормить. Что будете есть? Губернию или нарты?

– Сосиски с сардельками! – сказал Алешка. – И с котлетами!

Глава 7 «Где там у нас запад?»

В субботу мы узнали, что в школу заезжал господин Баулин. Он прибыл без охраны, почему-то на какой-то старенькой «копейке» и с букетом увядших цветов, которые ненадолго украсили нашу учительскую. Но зато он долго сидел в кабинете директора за закрытыми дверями.

Расставались они в коридоре, почему-то оба недовольные друг другом. Баулин был хмур, директор встревожен.

А потом, встретив Артошу, директор недовольно сказал ей:

– Ваш любимчик, Валюша, опять отличился.

– Стекло разбил? – всполошилась она.

Семен Михалыч ничего не ответил, только махнул рукой. И скрылся у себя.

Алешка подмигнул мне и сказал:

– Все ясно, Дим.

Когда Алешка произносит эту свою любимую фразу, у меня по спине мурашки бегут. Потому что я знаю: за этой фразой наступит пора активных и опасных действий. Не исключено, что после них Алешка скажет: «Я, Дим, ошибся», подумает, приставив палец ко лбу, и опять выдаст: «Теперь-то уж точно все ясно, Дим». И далее – по полной программе. Крутые виражи. По вертикальной стене.

– Давай в другой раз, Лех, – попросил я.

– Полковнику нужна наша помощь.

– Он тебя просил об этом? – Я уже начал злиться.

– Тогда я иду один!

И Лешка направился к директору. Ну не мог же я его оставить в такую минуту.

– Что вам, Оболенские? – устало спросил директор, явно подумав: «Вас еще мне не хватало!»

Алешка не стал приседать в реверансе. И сказал прямо:

– На вас наехали, Семен Михалыч!

– С чего ты взял?

– По вашему лицу видно. – Алешка произнес это так убедительно и уверенно, что директор подошел к зеркалу и долго любовался своими усами.

– Врешь ты все, Оболенский. Ничего по моему лицу не видно.

– Давайте мы нашему папе настучим, – предложил Алешка.

Директор поморщился:

– Откуда такая лексика? Ты что, сериалы смотришь? «Наехали», «настучим». Выбирай выражения. Ты все-таки в школе, а не на телестудии.

Семен Михалыч явно тянул время. А Лешка явно торопился.

– Да… – протянул Семен Михалыч. – Зря я, конечно… Так и знал…

– Да… – в тон ему протянул Алешка. – Зря вы, конечно… Таким людям нельзя доверять.

Директор посмотрел на него сверху вниз:

– Ты что, больше меня знаешь?

– Я больше вас догадываюсь.

– Может, подождем немного, а? Само утрясется. Как думаешь?

– Если его посадят, то утрясется.

Господи! О чем они говорят? Не на китайском ли языке?

– Если его посадят, – вздохнул Семен Михалыч, – то тогда и меня трясти начнут.

– Мы вас отмажем, – твердо пообещал Алешка.

– Опять? – Семен Михалыч вспомнил, что он педагог, и нахмурил свои густые седые брови. – Фильтруй базар, пацан! Извини, вырвалось. С вами всякого словесного сора наберешься. Идите-ка по классам.

– В общем, – сказал ему Алешка в дверях, – если что – мы рядом.

За дверью я схватил Алешку за ворот.

– В чем дело, Алексей?

– А я откуда знаю? Пусти, звонок уже был, Любаша по мне соскучилась.

Вечером Алешка вдруг замахал мне из прихожей. Я вышел: он прижимал телефонную трубку к уху и подзывал меня. Все ясно: подслушивает папин разговор. Папа иногда, конечно, об этом догадывается, но особенно не ругается. Совершенно секретных служебных разговоров он из дома никогда не ведет.

Я тоже прижался ухом к трубке. И сначала не сразу понял, о чем разговор. А когда догадался, мне стало ясно, что Алешка позвал меня не зря.

– Сергей Александрович, – говорил папин сотрудник, – Садовник сам пришел к нам за помощью.

– И что он хочет?

– Просит оградить его от посягательств конкурентов и бандитов.

– Очень интересно. – По голосу папы было ясно, что он усмехнулся. – Жулик просит защиты у милиции. Что ж, бывает. Что он сообщил?

– Признает, что задолжал большие деньги за аренду торговых мест на рынках. Хозяева рынков выставили ему счет.

– Платить он, конечно, не собирается?

– Конечно. Больше того, Садовник как-то пронюхал, что его деятельностью заинтересовалась милиция. Продал машину, уволил охрану. Снял все деньги со счетов и где-то их спрятал.

– Так что обыск у него проводить нет смысла?