Агенты Преисподней

– Вторгаюсь, – согласился Симон. – Еще как вторгаюсь. Интересно же, как в этих сферах посмотрят на использование высшей для данного Отражения техники в личных целях? На внесение неопределенности в будущее и искажение части фактов прошедшего для частного обогащения? Я уж промолчу про такие мелочи, как использование не соответствующего светлому рангу контингента, организация умертвления грешников до истечения жизненного срока… и многое другое…

– Какие личные цели? Причем тут частное обогащение? – едва ли не взвился в воздух возмущенный откровенным наветом ангел.

– А это уже тебе придется доказывать в трибунале или что там у вас, Верхних, полагается? в инквизиции? в судилище? что никаких корыстных мотивов ты не преследовал, проститутку и афериста использовал лишь для того, чтобы вернуть их к праведной жизни, а генератор сверхвысоких частот включился сам по себе, чем и умертвил – страшной, заметь, смертью – пятерых, вполне себе, жизнеспособных особей…

Агент Преисподней откинулся, как бы, отдыхая, на спинку скамеечки и скосил взгляд из-под очков на замершего в трепетном восторге беса-куратора. На блаженном, умиротворенном лице Артифекса было разлито море удовольствия, и если бы Симон мог подслушивать потусторонние мысли, он с удивлением узнал, что бес самым натуральным образом молится, восхваляя свою предусмотрительность, ловкость и остроумие, благодаря которым в спасители-помощники был выбран именно грешник, ибо только люди, и люди изрядно пожившие в разных Отражениях, могли заметить существенную разницу не только между технологиями генерации сверхвысоких частот, но и между прокурором и аферистом, студенткой и шлюхой.

– Ты скор на расправу, ангел, – добил соперника Симон, проследив, как с неистовым бешенством мечется взгляд васильковых глаз между комиссаром Фогтом и злосчастной девушкой Альфой. – И слишком поверил в собственное убеждение, что бывают неисправимые грешные души, едва не с пеленок предназначенные Темной Силе. Но! Кучка пепла на месте комиссара и этой потаскушки, ну, и, конечно же, досрочное возвращение меня в Преисподнюю не избавит тебя от необходимости исполнения условий Артифекса.

– Каких условий?! – слегка остыл после этих слов Фалет, мгновенно сообразивший, что особый грешник прав, и давать выход гневу здесь и сейчас может быть очень опрометчивым поступком.

– Таких… – самоуверенно и с неизъяснимым достоинством выступил на шаг вперед бес-куратор. – Таких, что признаны всеми Темными и Светлыми между нашими Сторонами и исполняются уже тысячелетия. Таких, по которым мы обязаны предупреждать друг друга об опасностях. Таких, по которым мы не строим друг другу каверзы, ведущие к изгнанию из Отражений. Таких, по которым ни ты, ни я не подгоняем временно живущих к их естественному концу в этом мире. Это – очень скромно, очень существенно и очень желательно не только мною, но самим укладом взаимоотношений между нашими Сторонами.

– Это принято, – махнул рукой с зажатым в ней посохом ангел. – Но между нами стоит и вот этот особый грешник… и временно живущие грешные души…

«Кажется, ему просто необходимо кого-то испепелить, – грустно подумал Симон, укоризненно покачивая головой. – Вот ведь до чего могут довести дурные привычки и многолетнее ощущение собственной безопасности…»

– Грешные души? – вслух осведомился агент Преисподней. – Женская душа будет осуждена за убийство пяти человек и, скорее всего, очень быстро предстанет перед Высшим Судом, а если решит почему-то заговорить о тебе и моем поручителе-бесе, то проживет, конечно, подольше, но в палате с мягкими стенами и в рубашке с длинными рукавами. А вот комиссар на такую рубашку, как мне кажется, не претендует вовсе. Что же касается меня…

Симон, по-прежнему сидя, выпрямился, положив на колени трость, держа театральную паузу.

– …что же касается меня, то желание мое в отношении ангела Фалета всего одно и очень-очень скромное… Но, сначала, ты должен вернуть мою спутницу. Без её здесь и сейчас пребывания весь предыдущий разговор аннулируется безоговорочно и немедленно.

– А кто же тогда сидит рядом с тобой, грешник? – демонстративно удивился ангел, указывая на Некту за все время разговора не произнесшую ни слова, да и, вообще, не очень-то обращающую внимание на тех, кто её окружает.

– Ты сразу понял, что я не самый простой из бывших смертных, – ласково, как неразумному ребенку, улыбнулся Симон куратору Светлых Сил.

В руках агента блеснула извлеченная из трости полоска стали, и в ту же секунду клинок, пробив гортань, снизу вверх, вошел под подбородок едва успевшей дернуться девушки и царапнул изнутри череп, превращая мозг в кровавую серую кашу.

– … и при этом не догадался, что я могу легко отличить примитивного голема от человека, которого хорошо и достаточно долго знаю, – закончил свою речь Симон, протирая слегка измазанный чем-то красновато-серым клинок носовым платком, мгновенно превращающимся от этого в грязную тряпку.

Из васильковых глаз ангела, казалось, полились потоки чистейшей, всесжигающей и уничтожающей без страха и упрека ненависти.