Агенты Берии в руководстве гестапо

В августе 41-го командир 436-го полка майор Иван Кононов перешел на сторону немцев и начал формировать из пленных «казачью» часть «Kosaken Abteilung 102». Студент Мартыновский под Лугой и лейтенант Рутченко под Порховом создали антисоветские партизанские отряды. В г. Локте Брянской области еще до прихода немцев население сбросило советскую власть и создало самоуправляемую «республику», которую возглавил инженер К.П. Воскобойников. Была сформирована даже собственная «Русская Освободительная Народная Армия» (РОНА) под командованием Б. Каминского. А в Белоруссии для поддержания порядка и защиты от коммунистических партизан стала создаваться «народная милиция». В немецком лагере военнопленных под Тильзитом 12 тысяч человек подписали заявление, что надо превратить Отечественную войну в гражданскую… За это же агитировал эмигрантский Народно-трудовой союз. Он с началом войны направил на Восток 200 своих активистов для работы на оккупированной территории. Задача была поставлена: «Борьба на два фронта, с завоевателями извне и с тиранией изнутри». Члены НТС внедрялись в органы местной администрации, оккупационные учреждения и вели свою агитацию – надо сказать, небезуспешно.

Это лишь несколько примеров, их было гораздо больше. Желания умирать за советскую власть не выказывали очень многие. И подобный разброд, несомненно, стал еще одной весомой причиной военной катастрофы. Сопоставим цифры: в 1941 г. в плен попало 3,9 млн. советских солдат и офицеров. В первой половине 1942 г. – 650–900 тыс. И за все остальные 3 года войны столько же, 650–900 тыс. Различие настроя войск очевидно. А сотни тысяч окруженцев, не желая идти в плен, но и не намереваясь больше воевать, просто разбегались, оседая в «примаках» у белорусских и украинских вдов и солдаток. Никакого серьезного партизанского движения до весны 1942 г. не возникло. Даже там, где при отступлении оставлялись «зародыши» отрядов из местных коммунистов, они вынуждены были больше прятаться, чем действовать, скрываясь от немцев и от своих антисоветски настроенных сограждан.

Сталин глубину катастрофы понимал. Доходило до того, что он готов был пойти на заключение мира с Гитлером. В июле-августе по поручению Берии и Молотова генерал П. Судоплатов попытался вести об этом переговоры через болгарского посла в Москве И. Стаменова, которому передали, что, по мнению советской стороны, еще не поздно урегулировать конфликт мирным путем. Но Стаменов по какой-то причине не стал сообщать немцам о сделанных ему предложениях. Позже попытку повторили, передав немцам через нейтралов условия мира. Как вспоминал переводчик Сталина Бережков, мира «типа Брестского» – с передачей Западной Украины, Западной Белоруссии, Бессарабии, предоставлением свободного транзита германских войск через советскую территорию на Ближний Восток, к Персидскому заливу. Но Гитлер находился в эйфории от побед, и подобные условия его не удовлетворяли.

Тем не менее, несмотря ни на какую эйфорию, 21 августа фюрер издал директиву, которую принято считать его первой «роковой ошибкой». Приказал приостановить наступление на Москву и провести операции на флангах, в направлении Ленинграда и Донбасса… Что ж, теория «роковых ошибок» существует давно. В частности, после Первой мировой войны германские генералы представляли свои победы закономерными, а поражения объясняли лишь какимито случайностями. Но оговоримся, что сами подобные теории рассчитаны только на дилетантов. В войне, где действуют массы людей и множество непредсказуемых факторов, становятся неизбежными те или иные неувязки, неутыки, ошибки – Клаузевиц называл это «трением». А военное искусство как раз в том и состоит, чтобы заметить промашки противника и воспользоваться ими. Допустим, если бы не «роковые ошибки» советского руководства, то немцы вообще не очутились бы под Москвой. Но это из виду упускается. А вот не взяли ее, оказывается, из-за «ошибки» Гитлера.

В действительности же многие авторитеты, как советские, так и западные (Г.К. Жуков, У. Ширер, Л. Килзер и др.), справедливо пришли к выводу, что никакой ошибки в данном случае не было. Ошибка была заложена в самом плане «Барбаросса», который составлялся не фюрером, а его специалистами-генштабистами. Согласно основным правилам военного искусства, изложенным в трудах того же Клаузевица, требуется концентрация сил на главных направлениях. То есть сходящиеся удары. Но если мы посмотрим на карту, то увидим, что направления на Ленинград, Москву и Киев расходятся широким веером. Военная наука допускает подобное лишь в одном-единственном случае. Если сопротивление неприятеля полностью сломлено и требуется только побыстрее занимать территорию, пока противник не организовал новых сил для борьбы и не укрепился на новых рубежах.